Онлайн книга «Девочки-мотыльки»
|
Наверное, и Томми так о ней думал. Возможно, считал ее слишком приставучей и поэтому переключился на Лиэнн. Мэнди всегда будет жить с этой проблемой? Всегда будет остро нуждаться в людях? В нижнем окне дома показалось лицо. Не девушки с рыжими волосами, а какой-то женщины. Она смотрела на Мэнди, даже не пытаясь спрятаться за занавеской. Открыто смотрела на нее, более того, сверлила взглядом, будто злилась. Мэнди перешла дорогу. Через считаные секунды она стояла у входной двери и, подняв молоток, с грохотом его опустила. Дверь открылась, на пороге стояла та же женщина. Она была невысокой, волосы перевязаны на макушке. Незнакомка заняла оборонительную позицию: плечи расправлены, шея вытянута, на лице возмущение, она была готова к скандалу. – Я хочу поговорить с Петрой, – сказала Мэнди. – С кем? – переспросила женщина и качнула головой, будто Мэнди сказала, что хочет поговорить с Дедом Морозом. – Я знаю, что она здесь. Мне нужно с ней поговорить. С Петрой Армстронг. – Вы ошиблись адресом! – с акцентом воскликнула женщина, ее слова отдавались в ушах тяжелым гулом. – Я знаю, что она здесь. Видела ее. Она отправила мне открытку. Мне нужно с ней поговорить, иначе я пойду в полицию! – Здесь нет никого с таким именем. Никого. В доме полно поляков. Мы не знаем Петру. – Ладно, тогда я звоню в полицию. Мэнди достала из кармана телефон. Она отчаялась и понятия не имела, что делала, но нажала девятку, после еще одну. Не успела нажать еще раз, как из глубин дома раздался голос: – Все нормально. Я с ней поговорю. Женщина повернулась. Там, в конце коридора, была Петра. Глава 24
Мэнди стояла на пороге. Петра направилась к ней по коридору. Мэнди затаила дыхание, ее взгляд скользил вверх-вниз по девушке, которую она когда-то знала. Она была высокой, худенькой и с рыжими волосами, зачесанными на одну сторону. Одета в узкие джинсы, кеды и мешковатую кофту. На запястье несколько браслетов, на шее цепочка с крестиком. Она выглядела взрослой, но в ее чертах лица Мэнди видела ту самую девочку. Подойдя к входной двери, она скривила губы, и Мэнди словно вернулась в прошлое. Петра заговорила с женщиной на другом языке. Та пожала плечами. Девушка приобняла ее за плечи и тихо сказала: «Będzie wszystko w porzadku» [1]. Женщина разразилась длинной тирадой, а Петра слушала и кивала, временами бросая взгляд на Мэнди. Женщина все говорила. Петра что-то прошептала и показала гостье палец, как бы прося подождать минутку. В этот момент Мэнди заметила ее ногти. Выкрашенные в серебристый цвет, длинные, изящно изогнутые, как бусины, из которых плетут браслеты. Затем посмотрела на свои обгрызенные ногти и сложила руки на груди, чтоб их спрятать. Женщина замолчала и зло посмотрела на Мэнди. Затем развернулась и поплелась к лестнице. Петра дождалась, когда она поднимется, и только тогда заговорила. – Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Как узнала, где я живу? – Привет, – ответила Мэнди, проигнорировав вопрос. Петра с подозрением посмотрела на нее, будто ее только что посетила какая-то мысль. Вышла за порог и окинула взглядом улицу. – Ты никого с собой не привела? – А кого я должна была привести? – Policja, – сказала Петра. – Полицию. – Ты просила никому не говорить, и я молчала. Ты обещала, что свяжешься со мной, и не связалась. Я никого не привела, но, если ты не расскажешь мне, что тогда произошло, я отправлюсь прямиком в полицию. Взгляд Петры сканировал дорогу за спиной Мэнди. – Я не вру. И до сих пор говорила только правду. Это ты соврала. Петра прислонилась к перилам. Напряжение ее отпустило. – Я собиралась с тобой связаться. Если бы ты сегодня не появилась здесь, я бы написала тебе и передала письмо в школе. Все некогда было. У меня много работы. – Где ты была, Петра? – прошипела Мэнди. – Вся страна тебя ищет. Твой папа… – Тебе нужно объяснение. Но в этом доме полно людей… В этот момент открылась дверь на кухню, молодой парень высунул голову и позвал кого-то по имени. Петра что-то сказала ему на другом языке, и дверь закрылась. – Ты сменила имя. – Разумеется. Снова это презрение. Взгляд девушки сместился в сторону, словно она делилась с кем-то, насколько гостья тупая. С таким же успехом она могла сказать: «Прикинь!» Мэнди внимательно посмотрела на нее: челюсть напряглась, черты лица заострились от злости. Петра тут же закрыла глаза и прошептала: «Przepraszam». А затем сказала: – Извини. Протянула руку и коснулась рукава пальто Мэнди. – Я расскажу тебе, но не здесь. Чуть дальше по дороге есть парк. Ты иди, я буду через пять минут. – Я никуда не пойду. Петра стояла неподвижно, но в ее голове явно крутились мысли – уголки рта подергивались, глаза бегали туда-сюда. – Я была к тебе несправедлива, – наконец сказала она, взяв себя в руки. – Захвачу куртку, и вместе пойдем в парк. Там мы сможем поговорить. Она вернулась в дом и поднялась наверх, куда ушла женщина. Состоялся быстрый разговор, Мэнди слышала перебивающие друг друга голоса. Затем Петра вернулась в зеленой стеганой куртке. Она не стала ее застегивать, и полы куртки разлетались при каждом движении. Мэнди последовала за ней по улице, Петра шла впереди на пару шагов. Мэнди не могла поверить, что эта девушка была здесь; она словно воскресла из мертвых. Дойдя до парка, она направилась к скамье. – Где ты была? – перешла она сразу к сути, как только уселась. Парк казался сырым и коричневым, к скамье слетелась куча листьев. Некоторые из деревьев обнажились, клумбы засадили анютиными глазками. Детская площадка стояла пустой, за исключением девушки с коляской. Мимо них на скутере проехала женщина, рядом с ней бежала собака. – Я все объясню, – начала Петра. – Но сначала скажи, ты видела моего папу? Мэнди кивнула, вспомнив Джейсона Армстронга на сносе дома. – Как он? – Не очень. Мэнди вцепилась в край скамьи и почувствовала, как под пальцами крошится дерево. Почему Петра просто не могла все рассказать? – Что случилось,? В тот вечер? Когда вы вошли в дом? – Все просто. Мы с Тиной вошли. Ты знала это. Была там. И спрятались на кухне. Там было темно, а дверь в гостиную – приоткрыта, так что мы смогли заглянуть внутрь. Мистер Мерчант – тот старик – сидел в кресле. Тина нервничала. Ей не хотелось идти. Она сделала это из преданности мне. |