Онлайн книга «Сладкое холодное блюдо»
|
– Уже проверяют. Тут же, как по заказу, зазвонил его мобильник. Он послушал, и лицо его вытянулось: – Говорят, что и впрямь получила в наследство. Как же тебе удалось? Охмурила старушку? Или завещание подделала? Я возмутилась: – Игорь! Ты соображаешь, что говоришь?! С какой стати ты меня обвиняешь? – Да я просто понять хочу. Ведь сама видишь: несостыковочка. Я вздохнула: – Ладно, расскажу. Лариса Дмитриевна, которая жила в этом доме, оказывается, была родной теткой моей мамы. Но мама о ней ничего не знала. Не догадывалась даже, что у нее есть родня. Ведь в детский дом она попала в двухлетнем возрасте. Думаю, еще даже разговаривать не умела. Ее мать погибла. Машина сбила. А про отца вообще сведений нет. Так что девочку определили в приют. Думаю, эта самая тетка и определила, но о ней в мамином личном деле ничего не было. Я когда узнала, что мы с ней два года жили буквально через забор, сразу подумала: а не она ли поспособствовала тому, чтобы твои родители взяли на работу моих? Ну, чтобы мы на глазах были. Или это просто такое удивительное стечение обстоятельств. Ты не знаешь? – Без понятия. – покачал он головой. Я опять вздохнула: – А теперь уж и не спросишь. Не у кого. – А может, она и не знала, что по соседству с ней обитает ее племянница? – Думаю, что знала. Просто открываться не захотела. Зачем мы ей? Голодранцы. Боялась, что придется на нас потратиться. – Почему ты думаешь, что она знала? – Так ведь наследство же мне оставила! Больше некому было. Была бы жива мама – ей бы отписала. Получается, она всегда следила за ней издали. А потом уж – и за мной. Господи, как подумаю. Мама столько натерпелась в детстве, потом буквально жилы рвала, чтобы семью прокормить, а эта мадам по заграничным курортам раскатывала, проматывая деньги покойного мужа, ни в чем себе не отказывая! – Вот мразь! – помрачнел Соболев. – Да уж, дрянь редкая. И когда я сиротой осталась, чужие люди больше участия приняли в моей судьбе, чем эта – кто она мне? – двоюродная бабушка. Так, кажется. Я там горе мыкала на всем казенном, а она тут барствовала. И ведь нам от нее ничего не надо было! Просто для мамы было бы важно знать, что у нее есть родная душа. Так и не узнала. Неожиданно для себя я заплакала. Надо же, ведь сколько лет не плакала! Думала, разучилась давно. Игорь растерялся, пересел ко мне поближе, обнял за плечи, уткнулся носом мне в затылок, повторяя тихонько: – Ну, будет, будет. Теперь-то уж что плакать? Катя, хватит, я тебя прошу. Смотри-ка, а он – неплохой парень. Вполне душевный. Конечно, можно было бы и перестать. Всплакнула – и хватит. Но слёзы лились и лились. Еще бы, их столько скопилось за все мои безрадостные годы. Игорь встал, налил мне воды, упрашивал выпить. Но я даже этого не смогла. Зубы выбивали чечетку по краю стакана, вода расплескивалась. Он забрал у меня стакан, а что делать дальше – не знал. Потом вспомнил: – У тебя валерьянка есть? – От. тт. куда? – с трудом выговорила я. – Нет, конечно. – Так, может, я сгоняю в аптеку? – с готовностью вскочил он. – Нне. надо. Я. уже. в норме, – выговорила я сквозь всхлипы. – Я вижу. Какое там «в норме», если ты даже говорить не можешь? – Это с непривычки. Много лет не позволяла себе этого. А оно накопилось. Знаешь, я, пожалуй, прилягу. Не возражаешь? – Конечно-конечно! Давай доведу до места. В спальню я не пошла. Решила прилечь в каминном зале на диване. Пусть ненавистная двоюродная бабка с портрета посмотрит, до чего меня довела! Укрыв меня пледом, Игорь примостился прямо на полу, поглаживая меня по плечу. – Посидеть с тобой? – Не знаю. Как хочешь. Только кажется мне, что я сейчас спать буду. Так что нет смысла. – Я все-таки еще здесь побуду. Вот спасибо-то! Теперь главное, чтобы Вадим не позвонил. Я отключила телефон, пояснив: – Чтобы не будили звонками. – А кто может позвонить? Я услышала в его голосе ревность и внутренне улыбнулась: не волнуйся, сейчас ты для меня – самый главный. Телефон я на всякий случай сунула под подушку. Там не доберется. Не рискнет. А то я – спать, а он – мой телефон исследовать? Не бывать этому! Шмыгнув носом, я тихо проговорила: – Знаешь, ты сейчас уходи. Наедине с собой я быстрее приду в чувство. А завтра, если хочешь, я посмотрю твой офис. Оценю фронт работ. Не возражаешь? Он просиял: – Душевно рад! А как же отпуск?.. Я только рукой махнула: – Да какой там отпуск. Меня только работа на свете держит. Хочу срочно себя чем-то занять, чтобы дурные мысли в голову не лезли. Когда плохое настроение или что-то не ладится, я всегда работой спасаюсь. – Ладно, договорились. Завтра утречком со мной поедешь. А теперь спи. Уходя, он поцеловал меня в лобик, как маленькую, погладил по волосам. Чем, кстати, сильно меня удивил. Утром я была на ногах уже с рассветом. Позвонила Вадиму. Разбудила, должно быть, потому что голос был недовольный: – Что тебе неймется в такую рань? – И тебе доброго утречка! Докладываю: сегодня иду внедряться в осиное гнездо. – Поясни. – Соболев уговорил заняться его офисом. Хочет шикарный ремонт. Точнее, он хочет меня. В смысле – чтобы все время рядом обреталась. Я не стала отказываться. – Прекрасно! Что-нибудь еще? – Нет. Спи дальше. А работать – мой удел. – Язва. – Я тоже тебя обожаю! Чуть позже позвонил Соболев: – Катя, собирайся. Через полчаса выезжаем. – Давно готова. Увижу тебя – выйду. Кстати, я хотела тебя попросить: на людях мы – просто деловые партнеры. Наши совместные воспоминания никого, кроме нас, не касаются. Ладно? Захотелось перемен, и ты пригласил хорошего дизайнера, который кардинально преобразит твой офис. Общаться там будем исключительно по делу. Я хочу, чтобы люди воспринимали меня как человека, который пришел туда делать конкретную работу. – Ладно, как скажешь. Да ты ведь и будешь заниматься конкретным делом! Кстати, я тебе заплачу за работу, сколько скажешь. Сама назначь цену. И не стесняйся! Богатенький Буратино. Надо же, какой широкий жест! – Да ладно, обойдусь. Подарю тебе свой труд в память о нашей нежной детской дружбе. Ничего страшного. Я всегда на вашу семью пахала задаром. – Катя!.. |