Книга Сладкое холодное блюдо, страница 32 – Галина Голицына

И стала рассказывать дальше. Больше всего его заинтересовал звонок Роману:

– Почему он не поставил в известность меня?!

– Он хотел. Но ты был вне зоны доступа.

– Да, точно, я выключал телефон. Мы вообще их оставили в другой комнате. Таковы были условия переговоров.

– Что за переговоры глубокой ночью? – пожала я плечами. – В общем, Ромки тоже там не было. А могло быть так, что этим звонком Рому специально выманили и отправили подальше, чтобы я осталась без охраны?

Он посмотрел на меня задумчиво и медленно кивнул:

– Вполне.

Дальше я рассказала про огонек в окне. Уходящего человека в темном. Оставленную свечу. И потом взрыв.

– Понимаешь, именно свеча навела меня на мысль о том, что рванула не взрывчатка, а газ. То есть это как бы не теракт и покушение, а просто бытовая трагедия. То есть даже виновных искать незачем. Дурёха-хозяйка не умела обращаться с газом, вот он и рванул. Типа – сама виновата.

– Катя, то, что ты рассказала, – для меня просто как ушат холодной воды на голову. Мне надо для начала это осмыслить. Шутки закончились. Похоже, началась война. Я еще не знаю, кто мне её объявил. Но думаю – скоро пойму.

Я сжалась. А если и правда поймёт? Конечно, я сама себя не похищала и не взрывала. Но делала ведь кое-что другое. И планировала сделать еще больше. А теперь как быть?..

– Давай-ка вот что. Я отведу тебя в дом. Сам пойду на пожар, узнаю, что там и как. Потом вернусь, и мы еще раз поговорим. Более обстоятельно.

– Игорь, а давай мы пока не будем никому говорить, что я жива осталась? А то меня опять вздумают либо похищать, либо взрывать. Я боюсь!

– А что, предлагаешь объявить, что ты сгорела вместе с домом? Но судмедэксперты должны для этого найти твои кости и определить, где ты находилась в момент смерти, не была ли твоя смерть насильственной.

Я разозлилась:

– Нет, конечно, это я сама всё устроила, точно!

– Ты не поняла. Иногда пожаром пытаются замаскировать другое преступление. Человека могут зарезать или застрелить, а потом устроить пожар, чтобы труп там сгорел.

– Ну и пусть ищут мои кости. Даже если бы они там были, вряд ли бы нашли. Ты посмотри, что творится: там же настоящий крематорий! Пепел один останется, это и так ясно. А потом, когда ты всё выяснишь и всех победишь, я снова возникну из небытия. Допустим, я уезжала из города по делам. Могло же быть такое?

Он вздохнул, встал и потянул меня за руку:

– Пойдем в дом. Примешь ванну, успокоишься. Потом поговорим.

– Ромке позвони. Если он еще не в курсе. Не дай бог решит, что я там сгорела, так ведь побоится тебе на глаза показаться. Сбежит. Пусть не бегает. И языком пусть не треплет, что я жива осталась.

– Точно. Сейчас же позвоню.

Отвел меня в дом и ушел звонить моему незадачливому телохранителю и утрясать проблемы с пожаром.

Оставшись в одиночестве, я обошла дом, воскрешая воспоминания детства. Да, многое здесь поменялось с тех пор, очень многое. И мебель, и обои, и бытовая техника. Но планировка осталась та же, поэтому мне не нужны были провожатые. Я помнила все закоулки и укромные местечки.

Поздоровавшись таким образом с домом, я выбрала для себя гостевую спальню. Набрала ванну. С блаженным вздохом погрузилась в теплую пенистую воду. Это помогло: я начала потихоньку расслабляться и думать более-менее связно. И вот как раз в этот момент меня накрыло понимание: я – бомж! По крайней мере – в этом городе. У меня теперь нет крыши над головой. Нет места, где я могла бы ощущать себя «в норке». Конечно, Соболев любезно предоставил свой дом в мое распоряжение. Но я ведь не хотела находиться здесь постоянно! А тогда где же мне быть? Можно, конечно, поселиться в отеле. Но смысл?..

Что мне делать в отеле? Зачем там оставаться? У меня есть своя квартира. Правда, в другом городе. Здравый смысл подсказывает, что туда и надо возвращаться. Но я же еще не выполнила свою миссию, не закончила начатое. Бросить всё? Жалко. Уже ведь так хорошо продвинулась! Даже Вадик в восторге от моего темпа. Да и сама я довольна.

Выход один: воспользоваться гостеприимством Соболева и остаться здесь на правах гостьи. А куда деваться?..

После ванны клонило в сон. Еще и понервничала так. В общем, я задремала.

Проснулась, как от толчка. Сама не поняла – чего вдруг. Оказалось – на меня смотрит Соболев. Он стоял в нерешительности.

– Что? – вскинулась я.

– Да поговорить хотел, но будить жалко.

Я по-детски потерла глаза:

– Теперь не жалко. Проснулась уже. Давай поговорим.

Он присел на край кровати, взял мою руку. Я не противилась. Он молчал. Я тоже.

Где-то через полминуты я вздохнула:

– Вот и поговорили.

Он тоже вздохнул:

– Даже не знаю, что сказать. Я понял, что мне объявили войну. Только пока не знаю – кто. Но узнаю, конечно. Вопрос в другом: почему именно ты уже два раза подряд оказываешься в гуще событий?

– Игорь, ну в какой там «гуще»? События происходят исключительно вокруг моей персоны. А больше нигде ничего не случается. Только я тоже не могу понять – почему я? Может, я чего-то о себе не знаю? Вдруг мне светит еще одно наследство, а кто-то не хочет, чтобы я его получила. Как думаешь, такое возможно?

Он пожал плечами:

– Насчет наследства ничего знать не могу, но вот что думаю: нападения на тебя связаны не с мифическим наследством, а со мной.

– В смысле?.. Если хотят воевать с тобой, то почему нападают на меня?..

Он снова тяжело вздохнул:

– Только одно на ум приходит: убрав тебя, надеются сломить меня морально.

– Как ты изящно высказался: «убрав». Говори уж прямо: «убив».

– Вот поэтому я хочу, чтобы ты все время была под защитой, а лучше – у меня на глазах. Теперь ты поняла, почему я настаивал, чтобы ты сюда переехала?

– Поняла. Надо было утром переезжать. А теперь мне даже перевозить нечего. Из вещей – только спортивный костюм да вот этот банный халат. Причем халат – твой. Ни дома, ни одежды. Эскизы сгорели. Не видать твоему офису стильного ремонта!

– О чем ты думаешь. – поморщился он. – При чем здесь эскизы? Ты осталась жива по чистой случайности, и это уже – чудо великое! Эскизы ей жалко. Кстати, насчет одежды. Я завтра оставлю тебе кредитку и наличные. Закажи по Интернету всё, что тебе нужно. Только сама посылки не принимай. Ладно, я распоряжусь.

Утром, уходя, он напомнил еще раз:

– Очень тебя прошу: не выходи за пределы дома. И даже к окнам близко не подходи. Похитители уже были, подрывник был, осталось только снайперов ждать.

Я молча кивнула, соглашаясь.