Онлайн книга «Королевская кровь. Книга 7»
|
Но когда она успела? Ее же тут не было. И все же вот они, среди взрытого мха и торфа, словно петляющие – будто она шаталась. Или бежала? Вдруг все окружающее – и вывороченный торф, и ее следы, идущие к ее убежищу, сложились в единую картину, и Алинка отступила назад. Взрытый мох – это тоже следы. Как у тех гигантских муравьев. Кто-то преследовал ее. И пусть она об этом ничего не помнит – но тут есть опасное существо, от которого она уже убегала. Принцесса затихла и медленно, оглядываясь, стала отступать к своему убежищу. Кто бы это ни был, сначала она спрячется, а потом подумает… Теперь казалось, что за ней кто-то следит. Кто-то большой и страшный. И Алинка ускорялась, а в голове лихорадочно бились мысли. Почему здесь нет птиц? В этом мире вообще нет птиц, или они молчат, потому что здесь живет кто-то опасный? Почему на берегах нет следов зверей? Здесь нет зверей? Или они сюда не приходят? Почему…? Сверху прошуршал и упал на землю огромный лист папоротника. Алинка вздрогнула, отпрыгнула, чуть не рассмеялась нервно – задрала голову вверх и завизжала, и понеслась бегом. На нее, с видимой теперь огромной зеленоватой паутины, стремительно пикировал гигантский паук. Она успела увидеть только огромное серо-зеленое брюхо и вытянутые лапы – и тут инстинкт исследователя дал сбой, откинутый инстинктом самосохранения – ибо она бежала так, как даже на сдаче зачета по физподготовке не бегала. Нырнула в свою нору, обдирая плечи и крылья, беспорядочно суча ногами, проталкивая себя вперед, и вжалась в дальнюю стенку, замерев и подвывая от страха. Паук, большой, размером с автомобиль, мохнатый – как птицееды из ее мира, быстро-быстро перебирая лапами, приближался к ее убежищу. На мохнатых лапах сверкали крючья – они-то и взрывали лесную почву. Он защелкал челюстями, присел возле норы, загреб передними лапами – крючья проскальзывали меж сплетений корней папоротника, пытаясь дотянуться до нее, а она вжималась в стенку, задержав дыхание и подтягивая к себе ноги. Паук издал мелодичный свист, зацепил крюком один из корней, начал выворачивать его – но толстый папоротник, слава богам, держался крепко. Чудовище быстро выдохлось и терпеливо, щелкая челюстями, замерло у убежища, уставившись на принцессу двумя блестящими черными глазами. От этого щелканья и свиста голова вдруг взорвалась болью – и Алинка застонала, поглощаемая чужими воспоминаниями. Картинки возникали одна за другой: как, уставшая и голодная, вздрагивающая от каждого шороха, брела она по лесу. Как пришла на другой берег реки и жадно пила – и услышала такой же свист, и увидела этого паука, и рванула через реку. Вода задержала чудовище ненадолго – но ей хватило времени, чтобы убежать в лес и забиться в эту нору. И точно так же этот паук сидел у норы, выжидая, пока она плакала от страха и непонимания, не помня ничего о себе. Потом он ушел, а она заснула. Надо, надо просыпаться. Надо просыпаться. – Матвей! – закричала она в отчаянии. В прошлый раз он спас ее от морока – может, услышит и в этот раз? – Матвеееей!!! Паук от ее визга недовольно отпрыгнул назад – и она, увидев его реакцию, сжала кулаки и завизжала на самой высокой ноте, на которой могла. * * * Кто-то тряс ее – и снова менялись обрывки реальностей – то темнота и большой силуэт перед ней, то темные корни папоротника и отступающий от ее визга паучище. Она закрыла глаза, протянула руки, нашарила кого-то живого, вцепилась в него. – Матвей, Матвей! Помоги! Ее куда-то понесли, она не видела ничего, только ощущала – и очень боялась открыть глаза, потому что тело одновременно чувствовало и хлюпающий мох под боком, и сильные руки. – Алина, проснись. Давай же! – Н-не могу! – Матюха, что такое? – Включай душ, Димыч! От потока ледяной воды наконец-то посветлело в голове – и глаза открылись сами собой. Алинка снова находилась в лыжном домике, и Матвей, родной, живой, стоял с ней под душем – весь мокрый, как она сама. Она обняла его крепче, прижалась и разрыдалась от облегчения. В дверях душа толпились сонные студенты. – Что случилось-то? – недоуменно спросил один из них. Поляна пожал плечами. – Кошмар приснился. – К-кошмар, – подтвердила Алинка, всхлипывая и стуча зубами. – Изв-винит-те м-меня. Оч-чень страшный сон. Студенты, зевая, начали расходиться, и она услышала, как одна из семикурсниц сочувственно сказала другой: – Спаиваем ребенка, вот и снится всякая чушь. Мне раньше тоже кошмары снились, понимаю ее. Вода так и текла сверху, и Ситников шагнул в сторону, поинтересовался осторожно: – Точно проснулась? – Угу, – шмыгнула она носом и снова расплакалась. – Матвей, со мной что-то творится страшное. Мне такие кошмары снятся, что я проснуться не могу! И все время про одно место! Поляна выключил воду, и Ситников бережно опустил принцессу на лавку. – Точнее не про одно, – суетливо говорила она, принимая полотенце и вытирая голову, – а про один лес. И все как будто реально! Я с ума схожу, да? – Переутомилась? – предположил Поляна, стаскивая с себя сухую толстовку и протягивая ей. Парни дружно отвернулись. Матвей тоже начал раздеваться. – Я на втором курсе после практики такие галюны ловил! – Мне кажется, – сказала она шепотом, – что опять рядом демон ходит. Помните, как Эдик был и Наташка? Нам ведь всем тогда кошмары снились. И ощущение, что не можешь проснуться, очень похожее. – Плохо, – мгновенно посерьезнел Димка. – Надо поговорить с Александром Данилычем, – одновременно сказал Матвей. – И, может, с профессором Троттом. – Не надо, – попросила она жалобно, натягивая толстовку. – Надо, – сурово отрезал Матвей. – Я за одеждой схожу. Спать уже не хочешь? Она замотала головой. – Пойдем в баню, там тепло и можно поговорить, там никто не услышит. Расскажешь нам все. – Я р-раскажу, – пообещала Алинка жалобно. – Только… Димка. Не говори пока Тандаджи, а? Мне надо последний экзамен сдать, осталось-то до четверга всего ничего. И я сама все расскажу. А то ведь не пустят больше никуда. В бане было еще жарковато – они оставили дверь открытой, разложили мокрую одежду на полках. Димка притащил Алине свои запасные штаны – в Матвеевых она бы утонула, Ситников щеголял голым торсом и шортами до колен. Он зашел в баньку, протянул Алине кружку с чаем, кинул Поляне бутылку с пивом, с щелканьем открыл ещё одну – для себя. Что-то пробормотал – и за входом засеребрился и погас щит. – Чтобы не подслушали, – пробурчал он. Поляна одобрительно кивнул и застонал, глотая из горлышка пиво: |