Книга Адское ущелье. Канадские охотники (сборник), страница 13 – Луи Буссенар

– А потом? – задумчиво спросил Боб.

– Мы продолжим его искать, даже если придется перерыть всю американскую конфедерацию, даже если тогда, когда придет час мщения, наши волосы станут седыми.

– Хотите совет, Жан?

– Говорите, Боб.

– Таким путем вы его никогда не найдете. Вы только потеряете время, все ваши усилия будут бесполезными. Позвольте узнать, богаты ли вы?

– У нас на всё про всё – тысяча долларов.

– Это – мелочь, если только вам не поможет случай. С другой стороны, вы молоды… очень молоды, все трое. Вы еще страшно зелены, чтобы браться за дело так, как к этому привыкли люди в моей проклятой стране. Но!.. Вы мне нравитесь. Я обязан вам жизнью, хотя она временами бывает не такой уж забавной… Мне двадцать пять лет; я вел достаточно беспорядочную жизнь, чтобы вариться во всех адских котлах… Моим опытом был бы доволен столетний старик. Я вам помогу. Поехали в Хелл-Гэп!

– А если вам опять доведется быть…

– Повешенным? Ну, это мы еще посмотрим!..

Боб Кеннеди был полной противоположностью молодым канадцам. Такой тип часто встречается в Соединенных Штатах, до такой степени часто, что он мог бы, в случае необходимости олицетворять собою, если не считать мелких деталей, авантюриста американского Запада, перед которым отступали и разбегались индейцы.

Такие люди не имели ни постоянного места жительства, ни семьи, если отбросить туманные воспоминания о пьяных старике и старухе, ютившихся где-то в чикагских трущобах, дравшихся натощак и после пьянок, слишком ленивых, чтобы накормить своих трех-четырех, а то и пятерых сорванцов – Боб этого в точности не знал.

Он смутно припоминал, что старика звали Кеннеди, а ему самому дали имя Роберт, фамильярно же звали Бобом.

Этим и ограничивались в его душе воспоминания о семье.

В десять лет он сбежал из родительской конуры, жил на улице и улицей, как это делали тысячи мальчишек с трудной и мучительной судьбой. Циничный и мрачный, каким неминуемо становится американский гаврош ^[32], отвратительный «бой» ^[33], в сто раз хуже нашего парижского «тити» ^[34], не обделенного ни сметкой, ни выразительностью, умеющего любить, ненавидеть и загораться какой-нибудь идеей.

Потом, выполняя день за днем, то тут, то там, всякую более-менее подозрительную работу, Боб дожил до семнадцати лет, не получив других познаний о морали, кроме тех, что проповедовали судьи и полисмены. Он был измучен этой безысходной жизнью, сломлен морально и физически приводящей в отчаянье периодичностью ежедневной борьбы за жизнь. Он бессознательно стремился к свободе выпущенного из клетки животного, истерзанного слишком тесными прутьями.

И это стремление было для Боба спасением.

Постепенно он стал преступником, неисправимым, постоянно находящимся во власти судей и мест заключения.

Нельзя сказать, что в его натуре было нечто особо ценное, однако совсем пропащим считать его не стоило. Он плодотворно использовал рост активности, хотя и далеко не в лучшую сторону, свое умение выбираться из повседневности, свою брутальность, вечно восстающую против цивилизации.

К счастью, американские города могут избавиться от своей перенаселенности, отправив излишки жителей на огромные безлюдные просторы Дикого Запада, и каждый день сотни Бобов Кеннеди отправляются туда. Для них исход на Запад становится избавлением.

Там, в почти полном отсутствии контроля, свободная жизнь граничит с распущенностью. Цивилизация постоянно сталкивается там с варварством, и надо расчищать место для утверждения одной и отвержения другого. Для этого любые средства хороши, как и любые люди. Таковы эти губительные леса и зловонные топи, которые каторжникам надо выкорчевать и оздоровить.

Деклассированные люди охотно становятся ковбоями, иначе говоря, погонщиками почти диких стад, насчитывающих тысячи голов крупного рогатого скота. За этим богатством надо ухаживать на хозяйском ранчо ^[35], защищать его от хищных животных, а также от краснокожих и белокожих воров. Мы увидим в дальнейшем, в чем состоят обязанности ковбоев, требующие железного здоровья, тела, нечувствительного к усталости, клоунской ловкости, постоянной храбрости и мужества.

Деклассированные люди охотно становятся ковбоями

Именно таким человеком был Боб Кеннеди: ни лучше, ни хуже себе подобных, со своими недостатками и своими достоинствами: способный иногда на какие-то добрые порывы, не признающий разделения на «твое» и «мое», грубый, плохо воспитанный, а скорее вообще не имеющий воспитания, человек инстинкта и первого импульса, проводящий жизнь между непосильной работой и чудовищными оргиями, неслыханными лишениями и дикой расточительностью.

Немало людей он убил, или, как говорят в тех краях, заставил светить солнце через восемь или десять человек! Но при такой горячности в голове разве будешь разбираться кто прав, кто виноват!

Было и более серьезное дело: Боба не раз обвиняли в краже лошадей, а на границе могут охотно оправдать убийцу, но вора безжалостно повесят. Так справедливы ли были обвинения?

В этом надо разобраться.

Впрочем, первый камень в него бросил тот, кто, нуждаясь в лошади, сам позаимствовал ее у фермера, собственника двух или трех тысяч голов!

…Уже показались первые дома Хелл-Гэпа, когда Боб Кеннеди закончил рассказ о своей жизни, кратко изложенный выше.

Юные канадцы, воспитанные на принципах порядочности, глубоко религиозные, насквозь пропитанные семейной нежностью, были порой шокированы, когда наивно и даже бессознательно, что отметало всякую мысль о мистификации, с уст Боба слетали непристойности.

Но юноши чувствовали, что этот незнакомец с грубой речью, пересыпанной странными суждениями насчет еще более странного общества, весьма основательно познал эту страну, им совершенно неизвестную.

Имели ли они право, с учетом интересов своей миссии, отказаться от ключа к успеху, тогда как их собственные ресурсы обрекают их на неудачу, что было продемонстрировано в самом начале разговора?

И вот, преодолев вполне объяснимое пренебрежение и разумно убедив себя, что не время сейчас привередничать, они приняли общество нового знакомого, которое вскоре могло стать весьма компрометирующим.