Книга Мой (не)любимый дракон, страница 24 – Валерия Чернованова

— Заберёте и эту брошку? — Каюсь, снова не сдержалась.

— Что ж, эту носите, если она вам так нравится.

— Признаюсь… я в неё влюбилась с первого взгляда.

Зря так сказала. Ох, зря.

Серую радужку заволокла тьма, и в ней мне виделись пляшущие над свечами языки пламени.

— Полагаю, эсселин Сольвер уже поела. — Тальден поднялся, и мне сразу поплохело.

— Но я…

Закончить не успела. В пару шагов преодолев короткое, разделявшее нас расстояние, Скальде схватился за спинку стула, буквально выдернув его из-под меня. Я подскочила, как ошпаренная, иначе бы некрасиво шлёпнулась на пол. Обернулась, впиваясь взглядом в Его Гадство.

— Что вы себе позволяете?! — Пальцы с силой сжались в кулаки. Не сразу почувствовала боль от вонзившихся в ладони ногтей.

Ноль реакции. Как будто со шкафом разговариваю.

— Эсселин Сольвер очень устала, — обратился обломок льдины к притихшей публике. — И, очевидно, ещё не отошла от вчерашних переживаний. Будет лучше, если она вернётся к себе. Пойдёмте, эсселин, провожу вас.

— И вовсе я не устала!

— Скальде! — типа вступился за меня Хентебесир (рыцарь хренов), но как-то сразу сдулся под хищным взглядом драконьих глаз.

Меня бесцеремонно сцапали за локоть и поволокли к выходу. Мимо пунцовой Керис, насупленной Майлоны, встревоженной Ариэллы. Мимо заставленного яствами стола. Из прогретой каминами, озарённой тёплым светом комнаты в сумрак и холод замковых коридоров.

Оставалось только мысленно материться и гадать, доберусь ли живой до своих покоев.

Позади остались молчаливый лакей и массивные створки Карминовой столовой, оттенённые алым узором. Впереди же маячил не менее молчаливый, а ещё мрачно-грозный Герхильд, не выпускавший моей руки из своей. Пальцы тальдена были горячими, если не сказать раскалёнными (ну вот какой из него Ледяной?); от прикосновения ладони к ладони меня потряхивало. Вчера я точно так же следовала за Крейном по каменному лабиринту бесконечно длинных коридоров, и каждое касание герцога вызывало во мне чувство, близкое к отвращению.

То, что испытывала сейчас, влекомая тальденом в пугающую неизвестность (ладно, просто в свои апартаменты), язык не поворачивался назвать отвращением. Хоть и очень, очень хотелось. Но плоть, дурная, слабая и совершенно безвольная, отзывалась на его близость сумасшедшей дрожью.

Не менее сумасшедшим огнём, плескавшимся в венах.

Лучше бы он до меня вообще не дотрагивался! Без зачарованной булавки я от близости мага становилась как будто пьяной. Никакого вина не надо.

И где Снежок, когда нужно спасать хозяйку? Почему не шипит на Скальде?!

— Хватит дёргать меня за руку! И вообще, ты обещал, что забудешь дорогу в мою комнату! А теперь сам же меня туда тащишь! — попыталась притормозить и разнесчастную кисть спасти от обжигающего захвата, пока она на самом деле не запылала. Пока я вся не занялась пламенем. — Не умеете вы, Ваше Великолепие, держать слово. За последние сутки я убедилась в этом не раз!

Из груди вырвалось что-то среднее между испуганным вскриком и судорожным вздохом, когда меня резко прижали к стене. Точнёхонько меж двух факелов, огнём облизывавших почерневшую кладку. Тёплые золотые блики ложились на напряжённое лицо нависшего надо мной дракона, но даже они были не в силах смягчить хищные, заострившиеся черты. Казалось, стоит легонько коснуться резко очерченного подбородка, острых скул — и придётся бежать к Хордису бинтовать порезы.

Но я, конечно же, не буду этого делать — дотрагиваться до Герхильда. Хоть всё внутри, каждая моя клетка, ныла от нестерпимого желания протянуть к тальдену руку. И на губы, оказавшиеся в опасной близости от моих, смотреть тоже не буду!

Слишком близко. Слишком горячо. От прерывистого дыхания, от тяжести драконьих рук, властно прижимавших меня к холодному камню. От этого безумного контраста — лёд и пламя — кожа покрывалась мурашками, и пресловутые бабочки, оседая внизу живота, завязывались в узелки.

А ведь с булавкой я почти собой управляла. С булавкой мне бы, конечно же, не хотелось прижаться к нему теснее. Собственным телом почувствовать его злость… ну или кое-что другое.

Чёртов магический мир! Чёртовы законы, по которым алиан привязывают к тальденам навеянной любовью!

— Доволен? — зло выцедила в драконью морду. — Нравится наблюдать за тем, что со мной вытворяет тагрова привязка? Нравится меня мучить? Чувствовать себя господином безвольной куклы. Может, снова меня поцелуешь? Я ведь даже не смогу тебе противиться. А? Каково это, Ваше Великолепие, быть хозяином марионетки?!

И правда ведь не смогу противиться. Ещё немного, и сама к нему потянусь.

Тальден скользнул взглядом по моим губам. Как чуть ранее ладонями по плечам, обжигая своими касаниями даже через ткань платья. И только тут я поняла, что меня не удерживают.

Что я сама, добровольно, остаюсь у него в плену.

— Может, и поцелую, — хриплым шёпотом прозвучала угроза-обещание. — Но сначала хочу понять, что происходит? Фьярра, я не люблю играть в игры. И больше не стану терпеть твои выходки, как сегодня в зале приёмов. Что, тагры побери, с тобой творится?! — Блики пламени отражались в его глазах, и я, как будто связанная по рукам и ногам, беспомощно тонула в этом серебряно-золотом омуте, захлёбываясь и теряя разум. — Я не узнаю тебя, Фьярра, — зазвенело в ушах хлёстким упрёком.

Зажмурилась, силясь прогнать больно ранящие воспоминания. Вытравить из сознания ядовитые слова графини.

Не вышло.

Подавшись к Ледяному, которого сейчас можно было запросто принять за Огненного, выпалила, понимая, что больше не могу в себе это держать:

— Действительно хочешь знать, что со мной происходит?!

Скальде смотрел, не сводя глаз. Жёсткий, напряжённый, уже готовый вырвать из меня признание. Я не чувствовала в нём ни капли раскаянья, ни даже крупицы осознания, что он вчера натворил.

Вот ведь подмороженный. На оба полушария. Всё ему разжуй да в рот положи.

— Я видела тебя! — выдохнула, вкладывая в свой голос, свои слова всю боль и обиду. — Видела, как ты и она…

Осеклась под заледеневшим, ставшим каким-то мутным взглядом. Будто бельмо наползло на серые, некогда ясные глаза. Тальден пошатнулся, что-то прошипел хрипло. А потом… больно схватил меня за плечи и как какую-то тряпичную куклу или невесомую пушинку отшвырнул от себя.

За мгновение до того, как на щербатый камень пола, на стену, с которой я едва не стала одним целым, с молниеносной скоростью стали наползать щупальца льда. С трудом устояла на ногах, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за тем, как пламя; пламя — жаркое, трепещущее, ярко-оранжевое, полыхавшее над древками факелов… застывает пучками льда. Вот так и я, если бы не оттолкнул вовремя, даже не успев стать ари, отправилась бы в сад симпатичной статуей.