Книга Мой (не)любимый дракон, страница 31 – Валерия Чернованова

Пройдясь взглядом по толстым корешкам, снова ощутила прилив бодрости.

«Древние. Забытые реликвии и артефакты» — гласила полустёртая надпись.

Может, духи гуляли по мирам как раз при помощи всяких зачарованных цацек? Вдруг и Блодейна, завладев каким-нибудь божественным талисманом, благодаря ему поменяла нас с Фьяррой местами. Как-то же она сумела провернуть трюк с подменой, и мне не терпелось выяснить, как именно.

В общем, читать, читать и ещё раз читать! Враки всё, что многие знания — многие печали. Наоборот, информация лишней не бывает. Мало ли, как дальше всё сложится…

Я потянулась за книгой. Кончики пальцев только коснулись тусклого тиснения и тут же с него соскользнули. Нет, не дотянусь. Привстала на носочки. Жутко лень спускаться, передвигать лестницу и снова тащиться наверх, испытывая на прочность свою нервную систему. Знаю, я та ещё трусиха. Но с этим уже ничего не поделаешь. Ещё совсем немного… Скрипнула от напряжения зубами. Ну же! Почти…

Позади раздались чьи-то тяжёлые шаги. Вздрогнув, повернула голову в сторону вошедшего и почувствовала, как меня волной накрывает волнение. Не стоило так резко оборачиваться, не стоило смотреть вниз. Голова ещё больше закружилась. Ступня предательски соскользнула с деревянной перекладины; дрогнули, разжимаясь, ставшие влажными пальцы, и я, испуганно вскрикнув, отправилась в короткий, но такой незабываемый полёт. К счастью, с полом не поцеловались ни мой зад, ни мой затылок.

Я угодила точнёхонько в драконьи объятья, ощутила дыхание, жаркой лаской скользнувшее по виску, и услышала низкий, бархатный голос, в котором сейчас не крошились ледяные осколки.

— А если бы меня рядом не оказалось? Ушиблись бы.

— Если бы вас не оказалось рядом, я бы и не подумала падать.

— Не хотел вас напугать, эсселин Сольвер. — Всё же вернул моему телу вертикальное положение Герхильд, хоть ему, телу, и в горизонтальном было вполне удобно.

Отстраняться не спешил. Не спешил убирать ладонь, по-хозяйски устроившуюся у меня на бедре.

Я тоже не расцепляла руки, мёртвой петлёй овившие шею тальдена. Только когда испуг перестал сотрясать быстрыми ударами в груди сердце, опомнилась, скользнула ладонями по плечам Ледяного, торопясь их убрать. Руки, понятное дело. Одна не успела «сбежать», оказалась в мягком захвате.

Поцелуй ожёг чуть дрогнувшие кончики пальцев. Взгляд серых, сейчас безмятежно-прозрачных глаз, оставил пламенный отпечаток на губах. И вкрадчивый шёпот, как камень в драгоценную оправу, вплавился в сознание:

— Мы вчера так и не договорили, Фьярра. Я хочу знать, что случилось с той милой, весёлой девушкой, из-за которой я утратил покой.

Перед внутренним взором возникло усталое лицо лекаря. Мелкие морщинки прорезали кожу в уголках глаз, пальцы напряжённо теребят клинышек бородки. Губы плотно сжаты — признак того, что эррол Хордис встревожен. И взгляд… Полный надежды и беспокойства, которое гаснет, сменяясь облегчением, после моего согласного кивка и слов смирения.

— С ней случился Крейн. Со мной, то есть. Вчера я была сама не своя от переживаний. Меня до сих пор мучают воспоминания, а ночью снятся кошмары.

Не будем уточнять, какие именно: воспоминания и кошмары. Нет, нападение герцога тоже из головы не выходило. И вряд ли получится быстро забыть о бракованной версии Воронцова.

Скальде смотрел на меня, не отводя глаз. А я говорила и почти не обманывала. Полуправда — это ведь даже не ложь. Вернее, ложь, конечно, но в сложившейся ситуации получается, что во благо.

— Мне бы очень хотелось забыть всё, что случилось той ночью. Надеюсь, когда-нибудь у меня это получится…

Тальден взял меня за руки, лаская кисти большими пальцами. Правой достался жар дыхания и мимолётный, невесомый, но отозвавшийся волнами дрожи во всём теле поцелуй. Левой повезло больше, на ней Его Великолепие сосредоточил всё своё внимание, исследуя губами каждый сантиметр кожи, каждую костяшку, а потом, перевернув, одарил долгим поцелуем запястье.

Как же в этой библиотеке жарко.

Казалось бы, ничего такого, а сердце в груди бьётся учащённо, с каждой секундой ускоряя свой ритм. И эта самая грудь сладко ноет, предательски отзываясь на ласки горячих губ.

Ещё и взгляд его — пристальный, жадный — в нём отражалась я вся, подсвеченная мерцанием обручального узора, словно фосфорная наклейка-звёздочка, которыми украшают потолки в детских комнатах. Магическая вязь на руках Герхильда была как будто моим продолжением. Витой узор цвета стали — отчётливый, яркий. Она же, сталь, плавясь, плескалась в драконьих глазах, обычно холодных, но сейчас согретых теплом пробивавшегося сквозь ткань портьер солнца.

А может, их согревало чувство, что я в нём вызывала. Ну или вызывала Фьярра… Ведь просто так таэрин у тальденов не проявляется.

— Я глупец, — признал очевидное Герхильд.

Поцелуй нежным касанием отпечатался на ладони. Сладким, горячим вином с лёгким привкусом горечи растёкся по телу, хмелем ударил в голову.

Не укроти он вчера свою магию, и ничего бы этого сейчас не было… Подвластная невольному порыву, плеснувшей в кровь нежности, провела ладонью — той, которую первой удостоили лаской, — по щеке Скальде, немного шероховатой от пробивающейся щетины. Обычно Его Великолепие гладко выбрит, всегда при камзоле и с идеально зализанными в хвост волосами. Нет, к волосам претензий у меня не было, но сложилось впечатление, что собирался тальден впопыхах. Иначе чего бы это ему разгуливать небритым и в одной рубашке. Неужели, только очухавшись, сразу отправился меня искать?

Улыбнулась, радуясь, что он здесь, рядом. Целый и невредимый. И сумасшедшим совсем не выглядит…

— Нужно было дать тебе время прийти в себя. Нужно было спрятать тебя ото всех. От старейшин, Тьюлин. От других невест. Отложить испытание…

— Отбор должен продолжаться, — мягко возразила я. — Так что всё в порядке.

Но Скальде, казалось, меня не слушал, продолжал себя бичевать:

— Вместо того чтобы быть сдержанным, набросился на тебя. Напугал.

«Лучше бы почаще так «пугал», — вякнула слабая плоть, но её тут же приструнил голос разума и пыл остудили горькие воспоминания.

И тем не менее я не отстранилась, когда тальден обнял меня, привлекая к себе с такой бережностью, словно я была не человеком из плоти и крови, а хрупкой статуэткой из тончайшего фарфора.

— Напугали, — кивнула. — Но не своими поцелуями, а выплеском магии. Когда чуть не заморозили весь замок.

И меня в придачу.

Пьянящее прикосновения губ к щеке, подбородку, от которых невольно начинаешь жмуриться. От них задерживается дыхание и внутри искрятся бенгальские огни, взрываются фейерверки, порхают огненные бабочки.

Ещё один поцелуй достался самому кончику носа, а потом я услышала едва различимый шёпот:

— Прости.