Книга Запад в огне, страница 42 – Евгений Сухов

Связной остановился лишь однажды, когда зашел в густой ельник. Сориентировавшись, направился в сторону грунтовой дороги, уводящей в Броды. Шли довольно долго. Стороной прошли село Покровки, лежавшее по обе стороны большака, повернули к селу Красные Бугры, растянувшемуся на добрые две версты.

Было понятно, что село ему хорошо знакомо: сокращая расстояние, он проходил через огороды, сворачивал в переулки. Романцев с Игнатенко старались держаться на значительном расстоянии, чтобы оставаться незамеченными. В какой-то момент им показалось, что связника они упустили, но затем он вдруг обнаружился на окраине поселка, когда шагал к большому двухэтажному каменному дому с высоким парадным крыльцом.

— Кто живет в этом доме? — спросил Романцев.

— Демьян, председатель колхоза, — уверенно ответил Игнатенко.

— Большой он себе дом отгрохал.

— Перепало ему… Прежде в этом доме помещик жил.

— Понятно.

— Я вот что думаю, странно все это… Почему он к нему пошел? Демьян не был замечен в связях с бандеровцами. Наоборот, всецело был за Советскую власть! Не на словах, а на деле… Он ведь в этом селе третий председатель за последние полгода. Обоих предыдущих бандеровцы убили… Может, этот Боян — его родственник? Мало ли?

— Потом расскажешь мне об этом Демьяне пообстоятельнее. Нужно проверить.

— А ведь ты его видел, Тимофей, — напомнил Игнатенко, — он на подводах хлеб привез в часть.

— Тот самый? — вспомнил Романцев. — Помнится, тогда он еще сказал, кто же еще Красной армии поможет, если не свой советский народ. Только у меня теперь его хлебушек поперек горла застрянет… Думаю, он в часть не просто так наведывался, а чего-то вынюхивал или с кем-то встретиться хотел. Я тут служу без году неделя, но уже ничему не удивляюсь.

— Может, нам их задержать?

Тимофей смотрел в спину удаляющегося бандеровца. Шаг твердый, можно сказать, хозяйский. Ни от кого не прятался. Пересек кустарник, разросшийся вдоль обочины, и появился вновь уже перед самой оградой барского дома. Открыв калитку, вошел во двор и захрустел подошвами по дорожке, усыпанной гравием. Поднялся на крыльцо, коротко обернулся и уверенно постучался в массивную высокую дверь, распахнувшуюся тотчас, словно его уже дожидались.

— Вдвоем нам их не взять. В доме может скрываться целое гнездо бандеровцев, — задумчиво произнес Романцев.

— В километре отсюда часть стоит. Можно подмогу вызвать. Обернусь быстро.

— Давай, — разрешил капитан. — А я пока их покараулю.

Игнатенко скорым шагом заторопился через лес.

На первом этаже особняка вспыхнул свет, и через полупрозрачные занавески можно было увидеть силуэты двух мужчин, стоявших в центре комнаты, переговорив, они скрылись где-то в глубине помещения. Свет тоже погас, окно зачернело, проглотив силуэты людей.

Не спалось, хоть ты тресни! Одолевали дурные предчувствия. Бессонницу усиливала душная ночь, буквально раскалившая воздух. Открывать окно тоже не дело, — налетит мошкара, особенно злющая в эту пору, тогда уж точно покоя не дождешься.

А тут еще сухота проявилась, которая буквально иссушила горло. Поднявшись, Демьян прошел к печи и черпнул ковш воды. Выпил два глотка. Машинально кинул взгляд во двор и увидел, как к дому быстрым шагом подходит человек. Всмотревшись в силуэт, он узнал Бояна, прежде служившего в сотне Кошеля, а ныне — доверенное лицо краевого командира.

По какому он делу? Какая такая напасть приключилась?

Отыскав брешь в черноте сгрудившихся облаков, проклюнулся месяц, осветив озабоченное лицо Бояна.

Набросив на плечи душегрейку, Демьян вышел из комнаты и быстро спустился вниз. В дверь раздался настойчивый стук.

— Кто там? — для порядка спросил он.

— Открывай, свои! — послышался знакомый нетерпеливый голос.

Отодвинув щеколду, Демьян впустил гостя.

— Почему ты сюда пришел? Тебя могли увидеть.

— Никого нет, не переживай, я был бдительным. У меня к тебе дело.

— Что за дело?

— Мне нужно затаиться на день, а потом я уйду. Москали меня ищут.

— А если тебя все-таки кто-то видел, тогда что? — строго спросил Демьян. — И меня спалишь, и сам погоришь ни за грош.

— Мне что, идти назад? — хмуро спросил Боян.

Приоткрыв занавеску, Демьян снова посмотрел во двор. Никого.

— Ладно, оставайся, что с тобой сделаешь. Комиссары мне доверяют.

— Ты один?

— Один… Жена завтра подъедет, к теще уехала.

— У тебя будет что поесть? Сутки не жрамши.

— Картошка печеная устроит?

— Вполне. А маслица к ней не найдется?

— Будет и масло.

Прошли в просторную комнату, больше напоминающую зал. В самом центре стоял длинный стол, сколоченный из гладких дубовых досок, за которым вполне могло разместиться два десятка человек. Мебель в комнатах тоже барская, обитая дорогими тканями. Председатель колхоза не бедствовал. Для украинского села это вполне обычное, ни у кого не вызывало удивление, когда рядом с хатой, вросшей в землю, возвышались каменные хоромы.

Боян сел на стул, обитый красным бархатом, и, усмехнувшись, оглядел комнату:

— Откуда столько добра?

— У пана одного экспроприировал, — довольно ответил хозяин, расставляя на стол хрустальные чарки.

— А он не возражал? — хмыкнул бандеровец, невольно задержав взгляд на руках Демьяна. Они у него большие и широкие, как две совковые лопаты. Крохотные изящные чарки в его пальцах смотрелись совсем миниатюрно. Таким рукам больше подошла бы соха или кузнечный молот.

— Возражал… А только кто его послушает? Да и ни к чему ему это добро. Там, куда он ушел, оно точно не понадобится… А мне еще послужит. Я свое забрал! Сколько лет я на этих ляхов горбатился!

Выпили дружно горилки, закусили копченым салом, оказавшимся весьма аппетитным.

— А хорошо у тебя здесь, — сказал Боян, усиленно работая челюстями. — Сытно.

— Не хочу гневить бога, жаловаться грех, — буркнул Демьян.

— Послушай, Демьян, а ты ведь теперь сам пан. Не боишься, что большевики все отберут? Как-то не жалуют они богатых.

— Пока мы здесь, не отберут! Будем воевать с ними до последнего оккупанта на нашей территории… Ты ничего не слышишь? — вдруг насторожился хозяин.

Гость расслабился, горилка притупила горечь прошедшего дня, задышалось как-то легче. Закусь у Демьяна тоже оказалась отменной. Жаль, что не каждый день приходится так угощаться. Впереди — долгое прозябание в блиндаже, и когда выйдешь на белый свет — неизвестно.

— Ничего не слышу, — ответил Боян и щедро, расплескивая через край горилку, разлил ее по чаркам. — Показалось.