Онлайн книга «Девушка не нашего круга»
|
– Скока хочешь за нее? – Тридцать. – Нет. Восемнадцать. – Но, Магомет, я без штанов останусь, сам знаешь. Своим людям я должен заплатить? Я им больше дал, чем восемнадцать, всем святым клянусь, в убытке останусь. – Ладно. Двадцать. – Хотя бы двадцать семь дай, Магомет, очень тебя прошу. – Ладно. Двадцать две. – Без ножа режешь! Но по рукам. – Давай, расплатись. – Короткий кивок в сторону сопровождающего, который тем временем придирчиво, с фонариком, осматривал авто. Нашел вмятину на крыле, что-то гортанно доложил главному на своем языке. – Битая она у тебя. Еще тысячу снимаю. – Побойся бога, я эту вмятину тебе за сто зеленых отрихтую! – Некогда, чтобы ты мне тут рихтовал. Так и быть, Исмаил, выдай ему двадцать одну и пятьсот. Исмаил беспрекословно открыл борсетку и вытащил оттуда стопку долларов. Характерно, что он не пересчитывал их – или определял количество банкнот на глаз, или кавказцы заранее знали, какую сумму заплатят за «яблочки», и подготовили купюры. – Работаем, – коротко скомандовал по рации руководитель нашей операции. Наш микроавтобус лихо влетел на территорию гаражей, тормознул у бандитского «Гелендвагена». Выскочили «тяжелые». Тут же выволокли из-за руля шофера, уложили носом в землю, закрутили руки. Те, кто совершал сделку, закрылись в гараже. Взвизгнула циркулярка, металлическая щеколда отвалилась, одну половинку ворот собровцы стали потихоньку приоткрывать. И тут изнутри раздались выстрелы. Не выдержали нервы у кавказцев. Стреляли из двух пистолетов. Наш длинноволосый злодей, барыга Утяцкий, в панике упал на пол, прикрыл голову руками и отполз за верстак. Собровцы забросили внутрь, одну за другой, две свето-шумовые гранаты. Бахнуло знатно – и на экране, и в реале. Объектив камеры заволокло. Разрывы больно ударили по ушам – даже меня, сидящего в автобусе. Изо всех щелей бокса повалил дым. А потом настежь распахнулись ворота, и собровцы выволокли на вольный ночной воздух трех мужчин. Глаза у тех были выпучены, и вид они имели чрезвычайно ошарашенный. Да, кто испытал на себе свето-шумовую гранату, вовек этого не забудет. Всех злодеев уложили лицом в землю. И тут наступил мой выход. Я выпрыгнул из автобуса и подскочил к гражданину Утяцкому. Схватил его за шиворот, приподнял: – Кто тебя тачками снабжает?! Он смотрел на меня выпученными глазами и шевелил губами, словно полудохлая рыбка на берегу. Звука не было. – Говори: кто крадет для тебя автомобили? Я сейчас порешу тебя на месте, при задержании! Зачем, паскуда, сопротивление сотрудникам полиции оказывал?! Что, не знаешь? Можем стрелять на поражение. Сейчас завалю тебя – мне потом писанины меньше! А хочешь жить – давай колись! Ну, говори, кто на тебя работает?! – Го-го-го… – Что?! Не слышу! Кто?! – Гололобов. Никифор. Я похолодел: – А сестры Баскаковы? Анастасия? Юлия? Разве не они тебя тачками снабжают?! Ну, говори! Опустошенный, он кивнул: – И они тоже. Ну, слава богу! Я отпустил гражданина Утяцкого, и тот покорно лег на землю. Остальное было делом техники. Я не сомневался, что мне удастся закрепить в дальнейшем его признательные показания. * * * Артема с Настей явно кто-то в госпитале спалил. Ключ от музея – красного уголка, который Кудряшов раздобыл в пользование за три пузыря, потребовали вернуть. Оставалось встречаться с любимой в палате да уединяться иногда в помывочной-постирочной. Конечно, неприятие возлюбленной со стороны родителей ранило Артема. Не то чтобы он привык их во всем слушаться – поступал частенько своевольно, однако обычно его поступки, особенно судьбоносные, старшее поколение семьи Кудряшовых все-таки одобряло. А тут такое категорическое отрицание! И однажды, когда Настя в очередной раз проникла к нему (дыру в заборе, которой пользовались влюбленные, однажды заделали, но как по волшебству появилась другая), так вот, когда они были вместе, молодой человек вдруг сказал: – У меня есть идея, как сделать, чтобы им, то есть родителям, пришлось с тобой примириться. – А именно? – Мне, конечно, странно, что они – в молодости октябрята-пионеры-комсомольцы, а отец даже коммунистом был! – сейчас так в религию ударились. Однако это надо использовать. И он изложил свой план. Настя его в целом одобрила. * * * Елена Анатольевна Кудряшова была вне себя. Она позвонила мужу: – Ты получил? – Ты имеешь в виду приглашение от Темочки? Да. – Я не понимаю, почему ты настолько благодушен! – А что я, по-твоему, должен делать? – Ты что, не понимаешь? Правда, не понимаешь? Не догадываешься, что означает приглашение от сына пожаловать в церковь?! Да еще в воскресенье в двенадцать часов дня! – И что же? – Они собираются венчаться! – Хорошо, что пока не крестины. – Если тебе охота изображать из себя дурака, пожалуйста, сколько угодно! Но не сейчас и не со мной! Ты что, не понимаешь, что наш сын собирается венчаться с этой ужасной женщиной, этой глубоко провинциальной Настей, кубанской, блин, казачкой из станицы Красивой?! – Ты же знаешь, что сейчас не проводят церковных обрядов без свидетельства о браке, выданного загсом. – Вот именно! И это значит, что формальное бракосочетание, в загсе, они проведут еще раньше! Если уже не провели! Ты что, не понял до сих пор?! Артема надо остановить! Любой ценой! Он собирается совершить нечто непоправимое! Надругаться над своей собственной жизнью! И над нами! – О, сколько пафоса. – Что?! Что ты сказал?! – Подожди. Давай успокоимся. – Нет, Саша! Тема меня не слушает. И не послушает. Но ты мужчина! ТЫ должен его остановить. Я не знаю как. Придумай. Изобрети план. Схитри! – Но почему ты отказываешь нашему ребенку в свободе воли? В разумности? Он ведь не малыш, который собрался схватить ручонкой огонь, а мы, вдумчивые и разумные взрослые, должны его упредить. Он живет свою жизнь. Прежде всего – свою. Если сделает что-то неправильное, сможет потом исправиться и жить дальше. – Такая твоя, Александр, соглашательская позиция уже привела к тому, что мы только что чуть не потеряли сына. Ты забыл, как мы его вытащили после тяжелой, смертельной травмы?! Которую он получил в том числе из-за этой особы? Забыл, как мы с тобой спасали его?! В общем, я сейчас не прошу, я требую: поезжай к нему, уговаривай, умоляй, чтобы он все отменил. Делай что хочешь. Хочешь – арестуй, посади под замок, объяви карантин! Нельзя, чтобы он женился на этой женщине!! Обещай мне, что ты сделаешь все ради этого!! |