Онлайн книга «Девушка не нашего круга»
|
С чувством облегчения обе девушки вылезают из машины. – Документы имеются? – спрашивает мужчина. Настя протягивает ему свидетельство о регистрации авто. Тот берет, внимательно изучает. Потом спрашивает: – Ключи? – Деньги сначала давай, – парирует Настя. Мужик нехотя и неспешно лезет в ящик старого письменного стола, стоящего в углу гаражного бокса (все пространство завалено инструментами, банками с маслом и присадками, старой ветошью). Достает стопку стодолларовых купюр, перехваченных резинкой. Настя недоверчиво взвешивает пачку в руке, потом принимается считать. Когда пересчет закончен, заявляет: – Здесь всего шесть. Где еще четыре? – Богом клянусь, не успел собрать. Через три дня будет. – Давай, открывай ворота. Мы уезжаем. Прощай! – Настька! Ну я разве когда тебя кидал?! Ну поверь мне! Отдам я тебе все деньги! – Открывай ворота, чудило! – Куда ты поедешь? Машина наверняка в розыске. Тут вступает Юля – не на Настиной стороне: – И впрямь, Насть, куда мы теперь поедем?.. – Залезай в машину, чучело! – рычит на нее Анастасия. А потом хватает со стола разводной ключ и приступает к хозяину гаража: – Открывай давай! Да я лучше тачку в Черном море утоплю, чем позволю, чтоб меня кинули! – Ладно! Тихо ты, бешеная! Нервный человек лезет за пазуху и протягивает Насте еще одну пачку американской валюты, на этот раз ничем не перевязанную и разлохмаченную. Девушка пересчитывает: – Здесь три шестьсот. Итого девять шестьсот. Четыре сотни все-таки зажал, крохобор! – Клянусь! Нету! И так весь в долгах! – Ладно, держи, убоище! – Настя кидает ему ключи от джипа. Мужик ловит их на лету. Настя бросает доллары в свою сумку. Девушки открывают калитку в воротах гаражного бокса и выскальзывают наружу. Вокруг занимается жаркий день, и они, повесив на плечи свои объемистые сумочки (которые одновременно, как мы знаем, являются их дорожной поклажей), вышагивают по территории гаражного кооператива, направляясь куда-то к центру городка. – Ну что? – смеется Настя. – Мы опять сделали это! Они хохочут и обнимаются. Настроение у девиц самое безоблачное. * * * В то же самое время голый Славик Порфеев, прикрыв старым полиэтиленом свой срам и сверкая обнаженной пятой точкой, мечется на полузаброшенной приморской дороге, пытаясь остановить хоть какую-то машину. Первая тачка огибает его и панически уезжает. Так же поступает и вторая. – Маньяк какой-то! – комментирует женщина внутри авто. – Вадик, поехали! – Водитель прибавляет газу, и авто обдает несчастного дорожным песком и пылью. И только третья, когда Порфеев чуть ни бросается к ней на капот, останавливается. Любитель легких приключений кидается к водителю: – Спасите, бога ради! Меня обокрали! Все забрали, одежду, документы, машину! Довезите, ради Христа, к санаторию «Южные дали»! Я вам заплачу! – Он срывает со своей шеи цепуру и тычет ею в окно. – Садись давай, мужик, – говорит водитель. – И цепь свою прибери. С голых денег не беру, я тебе не проститутка! Там у меня на заднем сиденье женино старое пальто валяется, прикройся им хотя бы, яйцами своими тут не тряси. * * * – Криминологи утверждают, что самые первые преступления в серии обычно совершаются на примерно равном удалении от того места, где проживает преступник. Первое произошло здесь, – и карандаш пометил на карте морского побережья первый курортный поселок, – второе – тут, – стило уперлось в другое название – Каравайное. – Ну, с одной стороны у нас – Черное море, и это нам дело сильно облегчает, потому как в водной глади наши милые крошки, совершенно понятно, проживать не могут. Зато вот здесь – сколько угодно. Мужчина берет циркуль, раскрывает его так, чтобы оба места преступления оказались внутри него, а потом выписывает полукруг, захватывающий изрядный кусок берега плюс значительное пространство материка. Потом аккуратными линиями заштриховывает это пространство. Внутри полукруга оказываются отстоящие от берега моря на несколько десятков километров городки, поселки и станицы: Дефановка, Молдовановка, Горячий Ключ, Пшада, Текос, Красивая… * * * Именно в последнем городе – точнее, в станице – и проживают наши преступницы. Жаркий день, однако солнце не очень высоко и не шпарит по-летнему, обжигая, а греет ласково, по-осеннему. Обе хорошо знакомые нам девушки трудятся на участке. Но сад и огород здесь, на российском Юге, в отличие от средней полосы означает далеко не только картофель, свеклу или яблоки. Тут произрастает и такая экзотика, как инжир, орехи (земляные и грецкие), виноград. И все это великолепие тоже следует убирать. Осенью как раз самый урожай. Девушки ножницами срезают тяжелые черные кисти винограда «Изабелла», складывают в корзины. От работы жарко. Пот струится по их лицам. Привлеченные виноградом, жужжат полосатые пчелы и осы. – Мы как миллионер Корейко, – ворчит черненькая, Юля. – Сидим на деньгах, а сами надрываемся на глупой работе. – А что ты предлагаешь? Пойти и прогулять все, что у нас есть, в каком-нибудь еще более глупом ресторане? – Нет, зачем? В Москву поедем. А лучше – в круиз. – Подожди, Юлька. Потерпи. Ну, сколько мы там бабла собрали? За месяц прокутим. А надо ведь и мамке что-то оставить. Тут как раз, по принципу «легок на помине», к калитке усадьбы, где надрываются девчонки, подъезжает старый, раздолбанный велосипед советского еще производства, а на нем – немолодая женщина в заношенном сарафане и стоптанных домашних тапочках. Она похожа на актрису Рязанову – только, может, на пару-тройку лет моложе. И еще заметно, что они с Юлей родственницы. Точнее, чернявая девушка представляет собой словно исправленное и улучшенное издание матери: более молодая, свежая, с тонкими, а не расплывшимися чертами лица. Вторая сестренка, худенькая и светленькая Настя, нисколько на грузную, приземистую почтальоншу не похожа. – Приветики, мамуля, – говорит Юля со всей снисходительностью, что испытывает молодость по отношению к «отжившему классу». – Здравствуйте, тетя Ира, – приветствует женщину Анастасия с несколько бо́льшим, чем подруга, пиететом. – Как дела, девчонки? Много собрали? Юля указывает на огромные берестяные короба. – Маловато, – констатирует женщина. Она изо всех сил пытается казаться (а может, и быть) строгой, однако природная ее доброта и радушие не позволяют слишком преуспеть в этом. – Ладно, пошлите уже ужинать. |