Книга Сердце предательства, страница 48 – Мэри Пирсон

Это остов Венды, ее хребет.

Задыхаясь, я натянула поводья и остановила лошадь.

– Зачем вы привезли меня сюда? – спросила я.

Комизар взглянул меня, возмущенный внезапной остановкой.

– Это нужно Венде. Вот и все, что тебе необходимо знать.

Он взмахнул поводьями, и мы снова поскакали, пока не оказались в относительной близости от общинного дома. Остановившись, Комизар обернулся к солдатам.

– Ждите здесь. Не спускайте с нее глаз.

Он поскакал вниз, к деревушке, с одним солдатом, следовавшим за ним по пятам. Спешившись, заговорил с людьми, высыпавшими из лачуг навстречу ему. Расслышать, что он говорит, я на таком расстоянии не могла, но было ясно, что жители деревни были рады его видеть. Комизар повернулся и указал на меня, затем снова о чем-то заговорил с ними. Люди смотрели в мою сторону и кивали, и один из них до того расхрабрился, что хлопнул Комизара по спине. Выглядело это так, будто он поздравляет Комизара с важной победой. А тот поставил на землю мешок с ячменной мукой и вернулся туда, где мы ждали.

– Позволено ли мне узнать, что вы им сказали? – спросила я.

Комизар махнул солдатам, показывая, чтобы следовали за нами, и наш караван направился к деревне.

– Горцы – народ суеверный, – заговорил он. – Сам я не верю во все эти старые магические глупости, но они за них цепляются. Принцесса из вражеской страны – без разницы, наделена она даром или нет – для них знак того, что боги благоволят Венде. Это наполняет их надеждой, а надежда способна наполнить их желудки не хуже хлеба. Иногда у них и нет ничего другого, что бы помогло пережить долгую, тяжелую зиму.

Я придержала кобылу, не желая ехать дальше.

– Вы так и не объяснили, что именно сказали им обо мне.

– Сказал, что ты бежала от вражеских свиней, чтобы влиться в наши ряды, что тебя призвали к этому сами боги.

– Это ложь…

Он нагнулся и с силой схватил меня, чуть не вытянув из седла.

– Осторожнее, принцесса, – прошипел он, вплотную приблизив лицо к моему, – когда говорите, не забывайте, кто вы – и кто я. Я Комизар, и это я снабжаю их всем, что нужно, чтобы набить их пустые желудки. Поняли?

Кони под нами нетерпеливо переступали, и я испугалась, что упаду им под копыта.

– Да, – тихо ответила я. – Я все поняла.

– Вот и славно.

Комизар отпустил меня, и мы молча проскакали еще несколько миль, пока не увидели впереди следующее селение.

– Так мы и будем ездить целый день? – осведомилась я. – Я так и не познакомлюсь с хребтом Венды – вы только будете издали указывать на меня своим длинным костлявым пальцем?

Комизар невольно скосил глаза на свои руки в перчатках, и я подавила злорадную усмешку.

– Ты нетерпелива, – заметил он, – и не сдержанна на язык. Могу я довериться тебе или ты беспечно лишишь их надежды?

Я всматривалась в его лицо, удивляясь. Этот грозный человек, способный, казалось, внушать только страх, сейчас проявлял чуткость к нищим горцам, заботясь о том, чтобы внушить им надежду. К чему он пытается их подготовить: правда ли только к наступающей зиме или к чему-то еще?

– Мне известно, что такое жить надеждой, Комизар. Много раз на пути через Кам-Ланто только она меня и поддерживала. Я не украду ее у них, даже в ущерб себе самой.

Он смерил меня подозрительным взглядом.

– Ты странная девушка, Лия. Хитрая, расчетливая – так описал тебя Малик. К тому же любишь игры, которые нравятся и мне. Но мне не нравится, когда мне лгут. – Комизар не отрывал от меня черных глаз, словно пытаясь запомнить каждую черточку на моем лице. – Смотри, не разочаруй меня.

Он тронул поводья и поскакал вперед.

Когда мы подъехали, двери общинного дома открылись, и нам навстречу заковылял старик, опиравшийся на кривую клюку. Я давно заметила, как мало в Венде согнутых годами людей с поседевшими головами. Складывалось впечатление, что до старости там мало кто доживает. За старцем потянулись еще люди. Он приветствовал Комизара как равный, а как не трепещущий от страха раб.

– Что привело тебя? – спросил он.

– Я привез кое-что, что поможет скоротать зиму, – по знаку Комизара стражник, который тащил на плече мешки и вьюки, бросил их у двери общинного дома.

– Есть ли новости? – поинтересовался Комизар.

Старик покачал головой.

– Ветры стали холодными и острыми, как бритва. Это опасно и для всадника, и для языка. А боги возвещают суровую зиму.

– Но весна несет новые надежды, – отозвался Комизар. – И о надежду даже зима затупит свои когти.

Они говорили загадками, которых я не понимала.

Старец посмотрел в мою сторону.

– А это?

Комизар схватил меня за руку и подтащил поближе, чтобы старик мог получше меня рассмотреть.

– Принцесса из Морригана, наделенная даром. Она бежала от вражеских свиней, чтобы влиться в наши ряды, призванная самими богами. Враг уже дрогнул. И, как видишь, – Комизар обвел рукой мой жилет, – ее принял клан Меурази.

Старец уставил на меня взгляд прищуренных глаз.

– Вот как?

Комизар сильнее сжал мне руку. Я всматривалась в глаза старика, надеясь, что так смогу сказать ему больше, чем словами.

– Все так, как сказал ваш Комизар. Я принцесса, Первая Дочь дома Морриган, и я бежала от своих соотечественников – ваших неприятелей.

Комизар покосился на меня. От легкой улыбки в углах его глаз появились морщинки.

– Как же зовут тебя, дева? – спросил старец.

Я знала, что ты придешь.

Голос прозвучал так же отчетливо, как и голос старика. Я прикрыла глаза, пытаясь прогнать его, но он становился громче и громче. Джезелия, отмеченная силой, отмеченная надеждой. Я открыла глаза. Все молча смотрели на меня, ожидая, расширив глаза от любопытства.

– Джезелия, – ответила я. – Мое имя Джезелия.

Водянистые глаза долго изучали меня, потом старец обернулся к остальным.

– Джезелия, которая была принята кланом Меурази, – повторил он. Они о чем-то тихо заговорили между собой приглушенными голосами.

Комизар наклонился к моему уху.

– Хорошо сыграно, принцесса, – зашептал он. – Убедительная деталь.

Для него все это было просто хитрым ходом, а вот горцы восприняли мое поведение совсем иначе. Старик снова подошел к нам.

– Не выпьете ли танниса, чтобы согреться перед дорогой? – спросил он.

Комизар выдавил слабую улыбку. Видимо, даже ему таннис на вкус казался кислой грязью.

– Нам пора трогаться в путь…