Книга Трое в Долине, страница 70 – Юрий Никитин

От чудовищного удара тот дважды перекувыркнулся через голову, грянулся о стену, та предостерегающе загудела, с потолка посыпалась сажа. Он лежал под стеной, ноги не держали, приходил в себя, а Мрак, вконец обессиленный, тяжело дышал, вытирал кровь с разбитой губы.

Пытаясь подняться, Святобой оперся о ложе, и его пальцы нащупали рукоять длинного ножа с его удивительно острым лезвием. Их глаза встретились, несколько мгновений он смотрел в злое лицо противника, потом встал, покачиваясь, нож остался на ложе.

В плечо грубо ткнулось, он скосил глаза, его назойливо тыкала, явно просясь в руки, гигантская секира, которую этот лохматый вогнал в стену. Снова их глаза встретились, ибо этот чужак далеко, достаточно шевельнуть рукой, и смертоносная секира окажется в руках...

Несколько мгновений он смотрел в лицо врага, тот уже начал презрительно раздвигать губы, и Святобой, оскорбленный, что о нем могли такое подумать, выпрямился и сам усмехнулся, насколько позволяло разбитое и распухшее лицо.

— Не надейся, — прохрипел он, закашлялся, изо рта вылетели окровавленные зубы, выплюнул кровь, снова надменно улыбнулся щербатым ртом, где вместо передних зубов зияли кровоточащие ямы с развороченными краями. — Не надейся!

Они снова сшиблись на середине комнаты.

Олег проснулся в полной темноте. За крохотным окошком в ночи обильно падали звезды, предвещая не то войну, не то приход саранчи, не то большой урожай. Глухая ночь, но что-то смутно тревожило, сердце колотится, он застыл, прислушиваясь, а когда хотел опустить голову на лавку, стену из толстых бревен тряхнуло. Донесся тяжелый удар, словно невидимый великан бросал в стену камни из дальних гор.

— Тарх, — позвал он, — Тарх, ты спишь?..

В ответ слышался только мерный сап. Олег растолкал певца, тот пробурчал:

— Да спу я, спу! Чего тебе?

— Послушай. Что-то происходит.

Таргитай прислушался:

— Да вроде бы, ничего.

— А ты послушай.

Судя по скрипучим звукам, Таргитай шевелит кожей на лбу, двигает бровями, добросовестно пялится в темноту. Стену тряхнуло, потом еще и еще. В темноте за стеной тревожно завыла собака.

— Ага! — послышался сонный голос. — Весь постоялый вздрагивает, словно буран бьет в стену кулаком. Помню, когда сидишь зимой в дупле, а снаружи такое разыграется, что все трещит, стонет, гукает, а ты сидишь и дрожишь, что ежели дерево переломится, то голым на снег... бр-р-р-р-р!.. Нехорошо.

В самом деле, толстенные бревенчатые стены вздрагивали с неровными промежутками, на столе позвякивали монеты в мешке Таргитая.

— Ветер, наверное, — предположил он.

— Да нет ветра...

— Тогда индрики под землей свадьбу играют, — сказал Таргитай в темноте. — Вот все, что сверху, дрожит...

Олег в сомнении покачал головой. Может и индрики, но он предпочел бы объяснение попроще. Странно, судьба дала мощь чародея тому, кто ненавидит все непонятное, чародейское, кто все старается понять, а тем самым разрушить чары.

— А где же Мрак?

— Видать, опять побежал в волчьей шкуре, — предположил Таргитай. — Эх, мне бы волком... А еще лучше — птицей! Хоть воробьем каким общипанным, и то счастье. А если бы таким страшилищем, как ты, я бы вовсе прямо в небе... помер... от вос...торга...

Голос его становился все тише, наконец на полуслове оборвался, Олег услышал ровное сопение, мощное и беззаботное, словно человечество уже спасли, пряники получили.

Стены дрогнули снова, с потолка посыпался мусор. На потолочной балке мявкнул большой страшный кот, хищно блеснули желтые глаза в полутьме. Снова грохнуло, в светильниках испуганно заметались языки огня.

Олег слез, нащупал в темноте плечо Таргитая, потряс:

— Кого Мрак оставил бдить?

Таргитай спросонья отбивался, наконец понял, что волхв не отстанет, раскрыл глаза, сел на лавке. В окошко заглядывал краешек луны, в бледном свете лицо Таргитая казалось мертвенно бледным и вытянутым, как у удавленника.

— Какое бдить? — спросил он сердито. — Мы на постоялом или что?.. Или мы в лесу у костра?

— Но что-то творится!

— Змей сослепу налетел на крышу, — сказал Таргитай недовольно. — Ну и что?

— Змеи так низко не летают, — возразил Олег. — К тому же не на крышу, а на стену.

Грохнуло и тряхнуло сильнее, Таргитай сказал обрадовано:

— Нет, на крышу!

— Это сейчас на крышу, а тогда было на стену, — возразил Олег. — Что бы это значило?

Таргитай почесал голову, сказал виновато:

— Я не волхв... Чего мне до всего допытываться?

— Да и волхвы не до всего допытываются, — буркнул Олег. — Будь этот Змей... черт, вот еще один!.. Что у них там, стая?.. И все головами о стену?

Таргитай предположил:

— Наверное, на огонь летят. Как бабочки на свет. Я слышал, что один злодей зажигал ложный маяк на берегу, корабли плыли туда и разбивались о подводные камни. А он подбирал их сокровища.

Олег усомнился:

— Какие у Змеев сокровища?.. Разве что в гнездах, там мы находили, верно. Но в лапах же не каждый несет! Пока насобираешь сокровищ, столько мусора нападает... Да и головами стены расшибут, если вот так... ого!..

— Вожак, наверное, — предположил Таргитай. — Вожаку положено быть крупным. Вон как Мрак у нас.

Стены вздрагивали иной раз совсем слабо, словно о стену бились головами Змеи-недомерки, подростки, но иногда чувствовались удары матерых тварей, даже стол ходил ходуном, а мешок с монетами в конце-концов со звоном съехал на пол.

Олег с отвращением отмахнулся:

— Даже если стая, когда-то кончится?.. Ладно, будем спать. Завтра утром Мрак поднимет ни свет, ни заря.

Он еще не договорил, а Таргитай уже ухитрился заснуть еще до того, как опустил голову. Стены вздрагивали, но уже реже и не так мощно. Успокоенный Олег лег на свою лавку, накрыл лицо своей волчовкой, чтобы не засыпало мусором, долго лежал с открытыми глазами, наблюдая слабые пятна света в местах, где кожа начала протираться.

Стены вздрагивали все реже, почти убаюкивающе, он наконец ушел в беспокойный сон волхва, полный страхов и неуверенности.

Огромные черные волки гнались за ним по лесу, он убегал, ноги были как деревянные колоды, еле двигались, а волки настигали, настигали, а когда передний прыгнул, Олег вскрикнул и проснулся весь в холодном поту. Сердце колотилось, он дышал часто, словно в самом деле бежал, в ушах шумела кровь... но само тело в страхе сжалось, ибо отчетливо услышал тот самый далекий волчий вой.