Книга За кромкой миров, страница 57 – Игорь Осипов

– Притворяться феей?! Нет, ты точно надо мной издеваешься!

– Ага, издеваюсь, – ответил я скрипящей зубами волшебнице. – Доверься мне и играй роль. И поярче, поярче.

Я подождал, пока из леса не появится вся моя команда, оставаясь все это время под пристальным взглядом старого лорда, неподвижно стоявшего на стене. Лишь глаза живыми пуговками скакали из стороны в сторону. Только когда к замку приблизился Такасик, он позволил себе улыбнуться и, не поворачивая головы, отдал приказ опустить мост и открыть ворота.

Заскрипел подъемный ворот, устанавливающий большой каменный противовес, предназначенный для быстрого закрытия замкового входа. Из арки, гулко ступая по доскам моста, вышел нон-тар Бурбурка из рода Куракля, отец Такасика. Воин был одет в такую же кирасу, наплечники и кольчугу под ними, что и поверженный противник. На гербе было изображено какое-то животное, вставшее на задние лапы и грозно раскрывшее пасть. Черное на желтом фоне с двумя полосками поперек, синей и белой.

– Играем роль, – тихо шепнул я Ангелине по-русски.

– Помню, – так же тихо огрызнулась магесса.

Я повернулся и жестом подозвал Такасика. Негоже являться в гости, имея хозяина за спиной. Я заготовил пылкую речь, вспоминая книги Вальтера Скотта, но все слова развеялись, когда из-за спины лорда выскочила красивая, богато одетая женщина, придерживая подол длинного голубого, украшенного вышивкой с растительными мотивами и жемчугом платья, перехваченного ярким поясом, и обняла юного рыцаря. Женщина имела тонкие черты лица, такие же большие, как у Такасика, серые глаза и светлые волосы, заплетенные в четыре украшенные цветными шелковыми лентами косы. И не было никаких сомнений, что передо мной настоящая леди, или, как здесь говорят, нон-ма.

– Сыночек, – запричитала женщина, – Такасик, хотя бы ты жив остался. Хотя бы ты сель-тар ^[11]. Я уж думала, что и ты сгинул от рук этих подлецов и детоубийц, от лап чудищ и зубов диких тварей. Какое счастье, что хотя бы ты жив.

Женщина еще долго бормотала, а Такасик растерянно переводил взгляд с отца на нас и обратно. Из замка вышли слуги и воины и направились в лагерь. Кто-то залез в ров и стал искать отрубленную голову старшего сына лорда. Когда он поднял руку, обозначив, что нашел, Бурбурка хмуро бросил:

– Готовьте костер горечи. А этому подлецу, что хотел захватить мой дом, и его прихвостням… насадите их бошки на колья и выставьте у дальней поляны, где дорога выходит к нам. И дайте знать крестьянам, чтобы уже вышли из леса и начали тушить деревню.

Он убедился, что его услышали, а потом обратился к нам:

– Я не имею чести быть знакомым с вами, почтенные ноны, но очень благодарен вам за то, что помогли моему сыну одержать победу. Будьте гостями в моем доме.

Фраза про то, что мы помогли сыну одержать победу, меня изрядно повеселила. Во время боя Такасик стоял с раскрытым ртом, наблюдая, как Оксана долбила из пулемета по лагерю неприятеля. Его из ступора вывели только через пятнадцать минут после того, как все было кончено. А уж то, что отчебучила Ольха и учудили ночницы, вообще было пародией на фильм ужасов. Вероятно, только факт победы и живой наследник не давали повода кинуться на нас с вилами и факелами под крики: «Смерть демонам!»

Я тихонько кольнул телекинезом свою заместительницу, и та заговорила:

– Здравствуй, благородный Бурбурка, издалека привела нас наша дорога к вашему очагу. Не соизволишь ли ты разрешить нам отдохнуть в твоем доме, дабы мы могли продолжить свой путь?. Зовут меня нон-ма Анагелла, а это нон-тар Эгор со своей супругой госпожой Беллой, и наши верные спутники: Берреста, Светория, Окасанна, Воладимар, старец Симен и наше юное дарование Оллиха.

Беллой она назвала Александру, видимо из-за сложности произношения ее имени на местном языке, а за основу взяла фамилию. Ночницы и Луника сейчас не видны жителям замка, поскольку приняли малые формы. Их и представлять не надо. Все же забавно, что она назвала Шурочку моей супругой, я после гибели Анны никого не представлял в этом статусе рядом с собой, а сейчас, хоть и для показухи, эта вакансия принудительно заполнена.

Возникла неловкая пауза, когда хозяева и гости не знают, как дальше повести разговор. Первым нашелся Такасик, встав на одно колено перед Ангелиной и склонив голову:

– Благороднейшая и прекраснейшая нон-ма Анагелла, вы сначала спасли меня из лап разбойников, а теперь и мое родовое гнездо от врага, прошу вас быть моей гостьей. Я буду опечален вашим отказом до конца моей жизни, но память о вас будет жить во мне до тех пор, пока не отцветет в последний раз моя душа.

Ангелина легко кивнула и улыбнулась, положив руку на плечо юному рыцарю.

– Больше пафоса, больше, – шепнул я.

Моя помощница едва слышно скрипнула зубами, а потом расплылась в улыбке от уха до уха.

– Играть так играть.

Вокруг девушки медленно разгорелся белым сиянием воздух, за спиной плавно развернулись призрачные крылья. Она слегка приподнялась над землей и величаво поплыла в сторону замковых ворот, а люди и нарони на ее пути благоговейно становились на колени и что-то шептали речитативом. Даже мне показалось, что передо мной самый настоящий ангел.

– Пойдемте, – обратился я к лорду, стоящему с открытым ртом посреди моста, взял под руку Александру-Беллу Белкину и направился за своей мнимой госпожой.

Нас обогнала Ольха. Ее сияющие глаза и окровавленная улыбающаяся мордашка заставили стражников шарахнуться в сторону. Все видели ее превращение и смерть, которую она играючи сеяла.

Замок был невелик изнутри, вряд ли больше сотни метров в поперечнике от стены до стены, но опрятен и вполне симпатичен. К стене прилепились хозяйственные постройки, по крышам которых во время боя перемещались солдаты, как по помостам. Перед четырехэтажным донжоном была крохотная, мощенная серым камнем площадь с колодцем в середине. Сбоку к дому примыкала та самая смотровая башня.

Весь архитектурный ансамбль представлял собой не громадный гарнизон, а скорее укрепленное поместье. Род Такасика в самом деле был не очень богат. Другие властители наверняка могли иметь лучшие сооружения и более крупные владения.

Посредине площади, там, где был колодец, стояла грубо вытесанная из камня статуя высотой в два человеческих роста, изображавшая сурового мужчину, держащего в ладонях широкую чашу. Чаша, в отличие от статуи, была выполнена из железа, и в ней была насыпана земля с проросшим небольшим деревцем. Как я понял со слов Такасика, это был Великий Дом. Наверное, в самом деле какой-то божок.

Деревянный косяк входа в донжон был отполирован до блеска, как перила в казенном учреждении. Впрочем, так оно и было, каждый входящий прикасался к дереву, словно выполнял некий ритуал. А еще под специальным навесом на шнурках были подвешены многочисленные костяные плашки размером со спичечный коробок. На каждой из них виднелись непонятные каракули и стилизованные рисунки.