Онлайн книга «Проклятый. Hexed»
|
– Ну, хорошо, раз уж ты такой акробат слова, балансирующий на натянутом канате духа времени, просвети меня. Как мне следовало ответить? – Для начала избавься от слова «хорошо». Теперь его никто не использует. Все говорят: «классно» или «клево». Лейф нахмурился. – Но это же неверно с точки зрения грамматики. – Современным людям плевать на грамматику. Если ты им скажешь, что они используют прилагательное как наречие, они посмотрят на тебя, словно ты превратился в жабу. – Насколько я понимаю, их образовательная система многое утратила. – Ты мне будешь рассказывать? Вот что тебе следовало сказать: «Я не такой оголтелый, как ты, Аттикус, и я на расслабоне». – «На расслабоне»? Это значит, что я в порядке или со мной все клево, верно? – Все правильно. – Чушь! – запротестовал Лейф. – Современный разговорный язык. – Я пожал плечами. – Общайся сам с собой, если хочешь, но, если ты будешь продолжать пользоваться выражениями XIX века, все вокруг будут считать тебя жутким ублюдком. – Они все равно так думают. – Из-за того, что ты выходишь из дома только по ночам и сосешь их кровь? – спросил я тонким невинным голоском. – Совершенно верно, – ответил Лейф, на которого мои насмешки не произвели ни малейшего впечатления. – Нет, Лейф. – Я с серьезным видом покачал головой. – Они это понимают слишком поздно, если вообще понимают. Люди думают, что ты жуткий, из-за того, как ты разговариваешь и ведешь себя. Они сразу видят, что ты не такой, как они. Поверь мне, дело не в твоей коже цвета двухпроцентного молока. Многие в Долине Солнца боятся рака кожи. Но как только ты открываешь рот, ими овладевает ужас. – Я же действительно старый, Аттикус! – А я старше тебя более чем на тысячу лет, или ты забыл? Он вздохнул, уставший старый вампир, который не нуждался в дыхании. – Нет, не забыл. – Отлично. Тогда не жалуйся мне, что ты стар. Я провожу время со студентами колледжа, и им даже в голову не приходит, что я не такой, как они. Ребятишки думают, что деньги я получил по наследству или они поступают из трастового фонда, и с удовольствием со мной выпивают. – Мне тоже очень нравятся учащиеся колледжа. И я бы с удовольствием с ними выпил. – Нет, Лейф, ты хочешь выпить их крови, а не с ними, и они это подсознательно чувствуют, потому что у тебя аура хищника. Его показное поведение разобиженного мужа, находящегося под башмаком жены, исчезло, и он бросил на меня пристальный взгляд. – Ты же говорил, что они не способны чувствовать мою ауру, в отличие от тебя. – Нет, они это делают на бессознательном уровне. И они замечают твою непохожесть главным образом из-за того, что ты ведешь себя не так, как должен человек твоего возраста – каким они тебя видят. – И на сколько я выгляжу? – Ну… – Я оценивающе на него посмотрел, пытаясь отыскать морщины. – Я бы сказал, что тебе под сорок. – Я выгляжу таким старым? Меня обратили, когда мне еще не исполнилось тридцати. – Тогда жизнь была труднее, – сказал я, пожимая плечами. – Пожалуй. Мне нужно поговорить с тобой о тех временах, хотя бы на протяжении часа. – Конечно, – ответил я, закатывая глаза. – Но прежде позволь мне взять песочные часы и надеть отвратительную домашнюю куртку. Ты только себя послушай, Лейф! Ты хочешь не выделяться из толпы или нет? На протяжении часа? Так сейчас никто не говорит. – А что тут такого? – Это слишком формально! Тебе следовало просто сказать: «если ты свободен», а еще лучше – «если ты не занят». – Но мне нравится стихотворный размер звучания «на протяжении часа», а потом я бы… – Боги преисподней, ты говоришь белым стихом? Тогда нет ничего удивительного, что ты не в состоянии даже полчаса провести с девушкой из женского клуба! Они привыкли болтать со студентами, а не со специалистами по Шекспиру! «Аттикус? Ты дома?» Это был мой ирландский волкодав Оберон, который общался со мной напрямую при помощи телепатической связи. Вероятно, он находился по другую сторону двери и слушал нашу беседу. Я попросил Лейфа подождать немного и заговорил с Обероном. «Да, Оберон. Я дома. Здесь со мной на крыльце Лейф, который ведет себя в полном соответствии со своим возрастом». «Я знаю, я уловил его запах. Нечто вроде туалетной воды смерти. Однако я не стал гавкать, как ты просил». «Ты хороший пес. Хочешь посидеть с нами?» «Конечно!» «Но я должен тебя предупредить, это может быть скучно. Лейф хочет поговорить, и он выглядит мрачным и нордически холодным. Возможно, у него какая- то эпическая проблема». «Все нормально. Ты можешь чесать мне живот во время вашего разговора. Я обещаю не шевелиться». «Спасибо, приятель. А я обещаю, что мы пробежимся после того, как он уйдет». Я распахнул входную дверь, и из дома выскочил Оберон, не обращавший внимания на то, что его виляющий хвост наносил неслабые удары по предплечью Лейфа. «Давай пойдем на озеро после того, как мертвый парень скажет «прощай». А потом в «Рула Була». Он назвал свой любимый ирландский бар, откуда меня недавно изгнали. Менеджер «Рула Була» все еще на меня сердится за то, что я увел у него Грануаль. Она была их лучшей барменшей. «До сих пор? Но это же было так давно». «Прошло всего три недели, – напомнил я Оберону. Собаки не слишком хорошо разбираются в вопросах времени. – Я позволю тебе побегать по полю для гольфа, и ты сможешь оставить себе всех кроликов, которых сумеешь поймать. Ложись, я почешу тебе живот. Мне нужно поговорить с Лейфом». Оберон тут же повиновался и повалился на ступеньку между мной и Лейфом. «На свете нет ничего лучше! Когда тебе чешут живот – это замечательно. Круче только французские пуделихи. Помнишь Фифи? Хорошие были времена. Очень хорошие». – Хорошо, Лейф, теперь мой пес счастлив, – сказал я, почесывая Оберона. – Так о чем ты хотел поговорить? – Все сравнительно просто, – начал он, – но, как и со всеми простыми вещами, чрезвычайно запутанно. – Подожди. Ты используешь слишком много наречий. Следует говорить в самом деле и очень во всех случаях, – посоветовал я. – Я бы предпочел так не поступать, ты уж меня прости. Раз я не скрываю свою истинную природу с тобой, могу я говорить, как мне хочется и удобно? – Конечно, – сказал я, оставив при себе совет почаще использовать сокращения. – Сожалею, Лейф, ты же знаешь, я просто хочу помочь. |