Онлайн книга «Россия во тьме»
|
Мальчик побежал… и тут земля под его ногами вздыбилась – и его кто-то схватил обеими руками и зажал рот. * * * – Русский? Как зовут? – Алексей… – так его всегда называл отец, только – Алексей. Люди, схватившие его – были странными, на них были никогда им не виданные костюмы под цвет травы, в руках у них были ружья и, наверное… винтовки. Но они не были казаками – потому что у них не было формы. – А лет сколько, пацан? – Двенадцать – ответил Алексей и обиделся – я не пацан, я казак. – Казак? А где твои родители, казак? – Не знаю. Я из райцентра убежал. Домой иду в станицу. Алексей помолчал, и, видя, как взрослые дяди смотрят на него – с надеждой спросил. – А вы спецназ, да? Ну, и вот что тебе ответить, сынок… Я смотрел на казачонка и думал – соврать? Спецназ… нет, мы не спецназ. Мы те, кто все это затеял – теперь я уже это все понимаю. Вопрос в том, ради чего. Кого он УЖЕ потерял в этой бойне? Но и разочаровывать… – Да, мы спецназ. – Там, у нас, в райцентре, чеченцы! – затараторил паренек – много! Давайте, я вас проведу! Я дорогу знаю. Папа его уже не сражался. Папа лежал в проулке, рядом со зданием поселковой администрации – и подтекал на асфальт. Не купил папа Вепрь или Сайгу нарезную – хотя мог бы, срок владения у него вышел. А гладкоствольная «плевательница», стреляющая только одиночными – что она против АКМа? – Мальчик, у нас приказ… Я не смог… нет, вы бы видели его глаза. – Мы туда чуть позже пойдем, ладно? А пока… Бурый, займись… – Есть. В наушниках прозвучал сигнал вызова. – Кабану – три девятки. Кабану – три девятки. – Я Кабан – негромко ответил я – в двадцать пятом и двадцать шестом квадратах чехи, веду наблюдение. Пока не работал. – Принято. – У меня тут пацан из местных. Мелкий. Надо бы забрать. – Пока возможности нет, держи при себе. – Принял. – Отбой. Я поставил связь «только на прием» и задумался, смотря на казака Алексея двенадцати лет от роду. Ну и что мне с тобой делать, казак Алексей? Учитывая, что теперь твое поселение стало вражеским тылом? * * * – Движение, на одиннадцать часов – противник. Ориентир три – стоп. Я чуть сдвинул цевье Mk11mod0 [82], чтобы увидеть ориентир три – автобусную остановку на трассе. – Дальность. – Триста семьдесят пять. Вполне рабочая. Даже очень. Прицел, поставленный на минимальную кратность – на тройку – показывал остановившиеся джипы, на головном – ичкерийский флаг с волком – не ошибешься. Вышедшие из машин чехи… тоже похожие на волков… в черном. Я сам это миновал… я же по контракту в армии пошел, после того как на гражданке все потерял. А вот тот, кто учил меня снайперскому искусству в России, старый и опытный подполковник Боровик – вот он то хлебнул всех прелестей чеченской войны изрядно. И от того, что он рассказывал нам, контрактникам, пиджакам как нас называли в армии или ещё студентам – от этих рассказов кровь стыла в жилах. Народ – воин, народ – монолит. В котором воюют все – мужики, бабы, дети – каждый по своему. Дети – постоянно трутся у блоков, у комендатур, смотрят, всегда готовы свистнуть, что плохо лежит, а то и мину-липучку под брюхо БТР прикрепить. У некоторых сотовые телефоны, которых и у взрослых то нет. Бабы… лагерь для временно перемещённых, считай голое поле и палатки, одно бабье – а все уже беременные, все с пузами. Откуда – как ветром надуло. Рожают всегда через восемь, через семь месяцев – как волчицы. Мальчик родился – будущий воин. Девочка – нарожает нации воинов. Пацанят – учат резать скот, с детства внушают, что русские – враги. Не боятся они – никого и ничего… Мать – никогда не приедет забирать сына из банды, как бы хреново не воевал ее командир – а хреново воевали многие, с большими потерями. Если кто-то в селе только попробует выступить против войны, скажет что хватит крови – зарежут, и откажутся хоронить по обряду. Отец – готов сам надеть на дочь пояс смертника и отправить на русский блокпост – были случаи, когда молодые чеченки соблазняли солдат, чтобы самим потом проникнуть на пост с гранатой или провести банду. Может, из-за рассказов подполковника – мы и выжили в жестоком, чужом, фанатичном Ираке – вооруженные всего лишь винтовками, да тремя непоколебимыми российскими истинами, въевшимися нам в кровь и хорошо подходящими как для жизни, так и для войны. Не верь. Не бойся. Не проси… На моих глазах – один из чеченских боевиков с хохотом – зарядил в подствольник гранату, опер приклад о капот, отправил гранату в сторону села. Заряжать свой подствольник – принялся и другой… Хватит… – Кабан, всем, разобрать цели. Работаем после меня. Винтовка – уже была снята с предохранителя, глушитель – скрадет звук выстрела. По моему иракскому опыту – опытный снайпер, вооруженный такой винтовкой – способен сделать два, три, даже четыре точных выстрела, прежде чем противник прочухает. Винтовка отличная – двадцать патронов в магазине, глушитель в комплекте, отдача – вдвое меньше, чем у СВД… Шпок! Вынимающий что-то из багажника джипа боевик – поскользнулся и упал, пока его сородичи – обсуждали наставление по стрельбе из подствольного гранатомета. Шпок! Шпок! Шпок! Ещё трое – попадали, подобно сбитым кеглям. Остальные – рванулись в разные стороны, и тут же – застучало несколько стволов с нашей стороны. Из-за глушителей – у нас выстрелы были слышны как громкий лязг, а там – вряд ли вообще что-то было слышно. Всё? Я заметил, как из-за капота выглядывает боевик. Шпок! Больше не выглядывает. – Кабан, доложить. – Слева, движение остановилось! – Справа – движение остановилось! – На цели – движение остановилось! – Кабан, всем, досмотреть и уходим. Документы, мобилы, любые носители информации – не мне вас учить. – Есть. Трупы минируем? Я задумался. По понятиям войны – беспредел, но не меньший беспредел – ради смеха обстреливать село. |