Книга Последние дни Джека Спаркса, страница 74 – Джейсон Арнопп

– Джек, отвали. Я слишком устала, чтобы смущаться.

Я усилием воли заставляю себя задать вопрос, на который не очень хочу знать ответ:

– Ты прочитала главу обо мне в книге Ди Стефано?

Без промедления она качает головой.

– Ты сжег дотла эти фрагменты. А теперь выслушай. Есть пара вещей, которые тебе необходимо усвоить. Первое: снова станешь эгоистом, и Ая найдет путь обратно.

Сказать ей прямо сейчас о Ховитце? Надо сказать.

На заднем плане из ванной доносится шипение воды.

– Второе: люди видят то, что хотят видеть. Подсознание превосходно умеет отфильтровывать то, что не укладывается в статус кво. Теперь, когда из тебя высвободилось столько эго, ты можешь, наконец, увидеть мертвых. Или привидений. В зависимости от того, какую модель ты захочешь применить для этого типа энергии.

Я вздыхаю:

– Да, черт возьми. Я хочу увидеть настоящее привидение. Настоящего мертвого человека.

Не открывая глаз, Шерилин указывает указательными пальцами обеих рук вниз:

– Тогда ты находишься в правильном месте, дружок.

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду. Я стою, как в беспамятстве уставившись в пол, и соображаю. Потом у меня лезут на лоб глаза.

– То есть Паранормальные не снимали этого видео?

Она сонно поправляет подушку под головой.

– Я тебе так скажу: если это и впрямь их рук дело, то постарались они на славу. Снять такое видео, чтобы только ты слышал те три слова на записи?

Внутри все переворачивается.

– Да. Как думаешь, что значили эти слова?

– Да то, что кто-то хочет влезть в твою голову.

Мария.

– Но почему именно они? Почему именно эти демоны?

Шарилин подскакивает на диване. Сон с нее как рукой сняло.

– Ах да! Я сообразила, пролетая над островом Ниуэ. Даже записала где-то, – она шарит по карманам, потом идет к чемодану, который стоит рядом с вещами Бекс, и возится с кармашками на молниях. – Где-то тут…

– Может, просто скажешь своими словами? – говорю я, надеясь, что это не покажется ей неблагодарностью.

– Это лучше увидеть. Ага, нашла.

В тот самый момент, когда она протягивает мне листок из самолетного блокнота «Эйр Новая Зеландия», мир летит в тартарары.

Из ванной раздается истошный вопль.

В нем – неприкрытая агония, ужас и шок.

Надеюсь, моя смерть сотрет из моей памяти хотя бы один этот крик.

Мы с Шерилин застываем на мгновение, а потом стремглав бросаемся в ванную. Я подбегаю первым и дергаю за ручку, которая, конечно, оказывается закрытой изнутри.

Следующий вопль смолкает резко, и меня начинает тошнить.

Прежде чем я выбью дверь, Шерилин бьет пяткой по дереву, ломая замок. Мы в ванной.

Все заволокло паром.

Дверца душевой закрыта, как будто ничего и не случалось.

Я распахиваю дверцу и успеваю заметить, как что-то красное, не укладывающееся в голове, утягивает из поля зрения в выкорчеванное дно душевой кабины. Туда, в дыру в форме звезды, как будто пробитую кулаком. Река крови переполняет поддон и выплескивается на мои голые ноги, а потом все остальное уносит водоворотом вниз по звезде с громким булькающим звуком.

Шерилин отстраняет меня как неживой манекен. Уставившись на кровь Бекс у моих ног, замечая пряди ее волос, закрутившиеся вокруг своих пальцев, я смутно пытаюсь осознать, что делает Шерилин. Она чертыхается и брызгает своим аэрозолем по кромкам звезды. Я хочу спросить, что случилось, но получается выдавить только одно:

– Верни ее.

Мое внимание приковано к раковине.

Через облака пара можно разглядеть грязно-зеленую воду в ней и листья, плавающие на поверхности. Как одушевленная, эта вода поднимается выше кромки, но ни капли не проливается, а вода постепенно принимает черты человеческой головы. Над глазами выступает одна густая бровь. Грязная вода в форме зубов в открытом рту, который говорит с тем вязким булькающим звуком, который я слышал по телефону в баре «Рэйнбоу».

– Сущий ад, – говорит Тони, – не иметь ни над чем контроля.

Голова Тони обрушивается и водоворотом стремительно утекает в сточное отверстие. Когда в раковине остаются только листья, Шерилин подскакивает и обрызгивает раковину. Потом повторяет процесс с унитазом и всеми остальными предметами в помещении.

Я сижу на полу, не понимая, как тут оказался, но и не в силах стоять на ногах. Шерилин вынуждена подхватить меня под мышками и протащить по кафельному полу, пока мы не оказываемся за порогом ванной.

На пороге я спрашиваю:

– Мы же можем ее вернуть?

– Мне очень жаль, – только и отвечает Шерилин.

Не знаю, сколько я просидел здесь на полу, раскачиваясь взад-вперед и выкуривая одной затяжкой сигарету за сигаретой, а слезы все равно не идут.

Как можно плакать над тем, во что отказываешься верить? Над чем-то таким абсурдным и невозможным?

Я позвал Бекс, чудесную, добрую, понимающую Бекс в Лос-Анджелес. Я позвал ее сюда, и теперь…

Я пытался убить ее своими руками. И я фактически убил ее своими руками.

Мозг отключается. Отказывается понимать. Я стою перед Эверестом, упершись лицом в голый камень, и хочу увидеть гору целиком.

Какой бы вопрос я ни задавал Шерилин, он начинается со слова «почему».

Почему Тони так меня ненавидит?

Поливая аэрозолем щели вокруг дверного проема, Шерилин высказывает свое мнение. Основываясь на черновике этой самой книги, который я прислал ей ранее, она считает, что Мария Корви сделала Тони своей жертвой за то, что он перевел мои слова в церкви. Мои насмешки. Он поплатился за вербальное соучастие.

На это я только и могу, что протянуть:

– О…

И потом:

– Господи, ну почему Мария не может просто забыть обо мне?

Взобравшись на шаткий стул, чтобы обработать вентиляцию на потолке, Шерилин отвечает:

– Да потому что ты засмеялся, Джек. Тогда, на экзорцизме, ты перетянул одеяло на себя. Сущность внутри Марии требует быть единственным гвоздем программы. Она требует страха и почтения. И она всегда смеется последней.

– Бекс была ни при чем, – ворчу я, всовывая ноги в ботинки, и не вытираю с пальцев кровь и волосы. – Марии нужен я. Тебе нужен я! – кричу я в эфир.

Кто-то стучит в стену из соседнего номера, и я кричу в ответ ругательства.

– Джек…

Опять этот голос. Тот самый шепот, который привел меня в подвал.