Онлайн книга «Последние из Валуа»
Тофана просияла от радости. – Но немного позже, – продолжала Екатерина. На лице Тофаны снова отразилось беспокойство. – Почему не сейчас же, ваше величество? – Как я уже говорила, сегодня я слишком занята, чтобы… Ладно уж: откровенность за откровенность. Видите эти бумаги? Из них я узнала, что настало время действовать решительно. Что один враг, весьма опасный враг, должен умереть. Почему бы мне и не назвать вам его имя? Этот враг – адмирал де Колиньи. Адмирал де Колиньи в Париже, при дворе. Завтра он обедает за королевским столом. Дайте мне возможность завтра же освободиться от него – и обещаю вам, послезавтра я верну вам ваших детей. Слышите? Послезавтра! Тофана вздохнула. – Послезавтра! – прошептала она. – Э! – воскликнула Екатерина. – Ну что значат несколько часов ожидания?.. Я же ведь жду!.. К тому же надо вам приготовиться к отъезду. – Вы правы, – промолвила Тофана. – Так займитесь же этим, – продолжала королева. – Как будете готовы, пришлете мне записку, которую передадите через Пациано, – уж в нем-то я уверена. Куда мне отослать затем Марио и Паоло? – Под надежным эскортом, так ведь, госпожа? – Не волнуйтесь! Под эскортом моих гвардейцев. Но до тех пор – ни единого слова, ни единого жеста, который мог бы сказать маркизу Альбрицци… – О, я запрусь в своей комнате и буду сидеть там тихо, как мышка… Рене найдет для меня повозку. – Хорошо. Я прикажу солдатам сопроводить вас так далеко, как вам будет угодно. – Вы так добры, госпожа! – Так-то уже лучше… Прощайте, вряд ли мы когда-либо свидимся. Но знайте: после адмирала де Колиньи я разберусь с маркизом Альбрицци. Ступайте! Тофана почтительно поцеловала руку королевы. – Да, и этот яд… – промолвила последняя, переводя взгляд на стоявший на столе флакон. – Вы уверены, что… – Если влить десять капель этой жидкости в графин воды или бутылку вина, то тот, кто их выпьет… – Хорошо!.. Жаль, однако, что здесь нет никого… как у Рене… над кем можно было бы… – Поэкспериментировать? – Да. Дело вовсе не в том, что я в вас сомневаюсь, графиня, – просто из любопытства. Екатерина позвонила. Появился Пациано. – Миро с тобой? – Да, госпожа. – Впусти ее сюда. Миро – то была борзая, принадлежавшая Екатерине. Чудесная собака! Она вбежала, изъявляя свою радость при виде королевы прыжками и громким лаем. – Будет-будет! – промолвила Екатерина. – Успокойся!.. Ваш яд подействует на это животное? – спросила она, поворачиваясь к Тофане. – Разумеется! – отвечала Тофана. – Доказано, что кровь собаки и кровь человека весьма схожи. – Вот как! Но каким образом дать ему попробовать? Капнуть на кусочек сахара? – Или на пирожное. – Есть у нас здесь где-нибудь пирожные, Пациано? – Да, госпожа, в буфете, там, где хранится испанское вино. – Принеси-ка скорее. Миро внимательно следила за всеми жестами слуги; тот вынул из буфета небольшую коробочку с сухими пирожными в форме колец. Миро была гурманом; она обожала лакомства. И эти пирожные ей были прекрасно известны – их приносили в кабинет королевы специально для нее, когда она вела себя хорошо. Екатерина взяла одно пирожное из рук Пациано. Тофана откупорила флакон и пролила две или три капли его содержимого на «кольцо». – У этого яда есть запах? – спросила королева. – Нет, госпожа, – ответила Тофана. Миро встала на задние лапы. – Бедняжка! – тяжело вздохнула Екатерина. К собакам она всегда испытывала куда большую жалость, чем к людям. Жалость, впрочем, умеренную. О чем свидетельствовало то, что, произнеся это слово сожаления, она бросила «бедняжке» пирожное. Миро поймала «кольцо» на лету, с жадностью проглотила и… растянулась на ковре. – Прекрасно! – холодно произнесла Екатерина. – Прощайте, графиня!.. Пациано, проводи графиню, а потом вернись и убери это. «Этим» был труп несчастного существа, принявшего смерть от рук собственной хозяйки. Пациано во время опыта даже бровью не повел, но, когда старый слуга-флорентиец вернулся, проводив Великую Отравительницу до лестницы, по щеке его стекала слеза. Королева уже вернулась к работе. Пациано какое-то время молча смотрел на уже окоченевший труп, затем опечаленным голосом произнес: – Так ли уж нужно было убивать эту скотинку? – Тебе так жаль этой собаки, Пациано? – спросила королева, не оборачиваясь. – Утешься! Я попрошу у сына другую, еще более красивую. Пациано пожал плечами. – Собаки – не люди, их не заменишь, – сказал он. Екатерина коротко хохотнула. – Оставь уже свои рассуждения, – сказала она, – и убери это, да поскорее. Пациано повиновался; он с трогательной деликатностью поднял тело Миро на руки и, поцеловав в мордочку, как не поступал никогда и ни с кем, унес прочь. Могло показаться, что прижав голову собаки к своим устам, он что-то шепчет ей на ушко. Когда Тофана вернулась домой, Тартаро все еще дрых в своей комнате. Его приговорили к двенадцати часам вынужденного сна, и погрузившись в этот сон в три утра, он должен был из него выйти лишь в три часа пополудни. Что и случилось. В три часа он проснулся – с головой немного тяжелой, но уже не больной, – вскочил с кровати и оделся, даже не подозревая (часов в его комнате не было), что проспал так долго. Заслышав шум его шагов, находившаяся в своей комнате – и этого пробуждения дожидавшаяся – Тофана позвонила в колокольчик. «Ну и дела! – подумал гасконец. – Должно быть, уже поздно, раз она встала». Он поспешил закончить свой туалет и откликнуться на призыв хозяйки. Та, с книгой в руках, сидела у окна. Наградив оруженосца вопрошающим взглядом – хотя в вопросе этом и не было гнева, – она промолвила: – Вам, верно, ночью нездоровилось, мой друг? – Нездоровилось? – повторил Тартаро, пораженный таким вопросом. – Вовсе нет! Что заставляет госпожу графиню полагать, что мне нездоровилось? – Ваш долгий сон. – Мой долгий сон? – Разумеется. Взгляните на часы. Часто ли вы встаете в такое время? Тартаро сделал то, что ему было приказано, и издал вопль удивления. – Три часа! – пробормотал он. – Возможно ли это? – Столь возможно, что я уже начинала терять терпение. |