Онлайн книга «Контрабас и виски с трюфелями»
— Внешне? — Да нет. Польские мужчины постоянно стараются обмануть. Я торговал с Польшей. Много обещаний и убытков. — Вы интересный. Правда… Я вас совсем не знаю, но в вас есть то, что притягивает. — Вы же сказали — магнит. Но я безынициативный. Должен был сказать это первым… Что вы интересны… Хорошо — выступлю вторым номером. Вы обворожительны! Знаю, что вам это приходилось слышать не раз. И готов повторять это. И только благодаря вашей красоте это заведение еще не закрыли. — У нас плохой виски и неважно готовят вторые блюда? — Она рассмеялась. — Нет. Филе курицы мне понравилось. В гарнире не было ни одного волоса. Обычно повара придорожных баров не носят колпаки. А ваш носит. Я видел в окошко, ведущее на кухню… Виски тоже хороший. А вы обворожительны… — Спасибо. А вы смешной. Хотя нет… Скорее забавный. — Многие почитают меня за идиота. Мама до сих пор вспоминает, как в детстве мою фигуру часто видели на перилах балкона. Полная луна и мой силуэт… — Это страшно. Вы могли разбиться, и мы бы не встретились, — всплеснула руками девушка. — Не мог. Первый этаж. По перилам я путешествовал, чтобы домашние не теряли бдительности и продолжали обо мне беспокоиться. — Вы эгоист? Любите внимание окружающих? — Нет. Я очень люблю свою собаку. А эгоисты не могут любить животных. — А семью? — Одиночка. Иногда это тяготит. Спасают микроволновая печка и хорошая стиральная машина. — А вы приедете к нам завтра? — Только через неделю. Утром я улетаю в Мюнхен. Она совсем юна. Утром, накинув и запахнув халатик, Стася идет в душ. На цыпочках, быстрыми шажками. Только мельканье красных ноготков. Она обнажает свое тело перед зеркалом. Беглый взгляд в отражение. Плавные изгибы юной плоти. Ножки ступают на белую эмаль ванны — зажмурившись, она подставляет воде свое личико. Теплые струи скользят по телу, ласкают плечи, бедра… — Мила, здравствуй! Это я, Мила. Приезжай. — Ну… Вообще-то я укладывалась спать. — Ничего страшного. Уляжемся вместе. Я пришлю за тобой такси. Завтра утром мы позавтракаем в «Подкове», а вечером я улечу в Мюнхен. Привезу тебе духи и пивную кружку. — Зачем мне пивная кружка, Макс? — Ты рассказывала, что у тебя был кавалер. Он коллекционировал пивные кружки и картонные подставки. Вдруг ты сделаешь шаг к примирению? И им станет именно пивная кружка и картонные подставки, которые я привезу тебе из Мюнхена. Можно сказать… Можно сказать, что это будет кружка-парламентер. — Он умер… — Кто умер? — Коллекционер пивных кружек. — Да упокоится с миром душа его грешная… От пива? Ну в смысле умер… — Не смешно. Он ушел от онкологии. Опухоль мозга. — Действительно не смешно. Но странно. Ты говорила, что он глуп. Даже нет… Ты говорила, что он тупой. Тупой, но активный в плане секса. Я думал, что раком мозга болеют исключительно умные люди… Они много думают. Думают ночью, думают днем… Думают, лежа на женщине, в шезлонге, весенней траве… Думают, сидя в офисе, отхожем месте, кресле стоматолога! Мозг начинает злиться на такое круглосуточное насилие. Он пухнет, мозги начинают бродить и вырабатывают раковые клетки. — Может, в этом случае все наоборот. Мозг обиделся. Им не занимались, не тренировали, а он обиделся и начал умирать… — Наверное, так… Я вызову такси, Мила. В твоем голосе скорбь по ушедшему. Будут плохие сны и тяжелое пробуждение. Нельзя засыпать с этим чувством… Макс подумал, что нужно сделать приятное Миле, а затем покинуть великий блуд и отдать себя польской красавице Стасе. Милена хороша и богата опытом. Ее подруги коллекционируют обувь, украшения, идиотские магниты для холодильника и плюшевые игрушки. Она коллекционирует мужчин. Ей это нравится. Как-то обронила, что ведет дневник. И в нем наверняка есть посвящение Максиму. Несколько строк… Приятно, если страниц. В сумке Милы завсегда есть место поэтическому сборнику, изящной фляжке с коньяком и упаковке презервативов. Ее выбор — цветные. Она говорит, что яркие цвета оставляют воспоминания и делают ощущения острее. Еще ей нравится заниматься любовью в чулочках и видеть в эти моменты свое отражение в зеркале. — Оргазм был черно-белым… — Это плохо? — Наоборот. У меня в глазах слезы. Оргазм был чувственным и долгим. Спасибо… — Не за что. А у меня в глазах потемнело. Как во время перегрузки. Интересно… Те, кто испытывает перегрузки… Они тоже оргазмируют? Например, летчики-истребители и пилоты «Формулы-1». — Не знаю… Но черно-белый оргазм приходит редко… Это как хорошее французское кино. Ощущения разрывает… На черные и белые полосы. Я опишу в дневнике. — Интересно было бы почитать. Напиши и про перегрузку. Что у меня была перегрузка, и в глазах потемнело… Мила свесила ножки с кровати. По очереди скатала чулки, эротично вытягивая ступни. Резко открыв молнию сумочки, достала небольшую тетрадь. — Вот… Здесь есть про тебя. Почитай… Макс увидел убористый, с сильным наклоном почерк. Буквы острые, кричащие: «После встреч с Максимом чувствую опустошение. Но оно приятно. Хочется лежать полностью обнаженной на большом лугу, жмуриться от лучиков солнца и чувствовать только тепло. Оно разбегается по всему телу, обжигает чуть ниже живота, дотрагивается до кончиков пальцев, и эти волны заставляют вспоминать. В первые мгновенья он нежен и ласков. Кончик языка скользит по шее, и я уже просто не в силах открыть глаза. Он водит указательным пальцем между грудей, дотрагивается до сосков. И вот я чувствую его поцелуи все ниже и ниже. Он стремится к моей влаге, хочет испить ее, словно…» Максим отложил тетрадку: — Очень откровенно. Даже чересчур… На грани с литературной порнографией. Ну может, жесткая эротика… — Тебе не понравилось? — Понравилось. Но очень откровенно. Я остановился на месте, где «хочет испить влагу, словно…» — Словно путник, мучимый жаждой… Словно самец, пробивающий себе дорогу к водопою. И ощущая его первое проникновение, я, подобно юной птице, стараюсь оторваться от земли. — Ты что, помнишь все это наизусть?! — Не все. Про Артура я так не писала. — Про какого Артура? — Артур коллекционировал пивные кружки… — А, ну да… Пивные кружки, минимум умственного труда и плохой диагноз. И после него ты одинока… — Ну почему же? Иногда есть ты. Иногда приезжает Рихард. — А почему Рихард приезжает только иногда? — Он дальнобойщик. Сильный, жилистый, свободный. И даже немного жестокий… Я читала, что Фредди Меркьюри тоже любил дальнобойщиков. У нас был секс в кабине его «МАКа». |