Онлайн книга «Сумасшедшая принцесса»
|
Удобно устроившись на дружелюбно подставленной драконьей лапе и подняв к небу зареванное лицо, я тоже, но, может, не очень внимательно – любовалась огненной феерией. – Ну, Ульрика, прошу тебя, перестань реветь! – ласково утешал меня Эткин. – Знаешь известную фразу – не ходите девки замуж, ничего хорошего… Продолжить ее до конца? – Не надо, – шмыгнула я распухшим от слез носом. – Там дальше сплошные скабрезности… – Вот! – Дракон наставительно поднял коготь. – Брак сам по себе и есть скабрезность! – Не-е-э-эт…. или да-а-а-а… я не уверена, – жалобно протянула я. – Он из благодарности хотел, словно он мне должен… – А вот это ты зря! – убежденно попенял дракон. – Это ты сама придумала. Мне кажется – он тебя любит! – Да за что меня любить? – Э, – усмехнулся друг, – думаешь, любят только умных и красивых? Ан нет, любят всяких – и косых, и кривых, и тупых. Любят, даже если и любить-то не за что. Потому что любят не за что-то, а всегда – вопреки всему. Будет у тебя еще настоящая любовь. – Я знаю, – призналась я. – Мне об этом же бабушка Смерть говорила! – Вот и слушайся умную бабушку! – Да, но время-то уходит. С каждым прожитым годом мой шанс на любовь до гроба – возрастает многократно! – трагично возопила я, буквально упиваясь собственным горем. – А сколько тебе лет, детка? – ехидно поинтересовался Эткин. – Много уже. Целых семнадцать! – Ой, не могу! Ой, держите меня трое! – громко ржал дракон. – Тоже мне старуха нашлась. Не придуривайся, Мелеана! Если считаешь, что тебе замуж только по возрасту пора, то еще не поздно согласиться на предложение Генриха. Слезы из моих покрасневших, превратившихся в щелочки, глаз полились еще обильнее: – Ну, не могу же я согласиться с первого раза! – И почему это, позволь узнать? – искренне удивился Эткин. – Неужели надо поломаться, цену понабивать, почувствовать свою власть над мужчиной? – Настоящие женщины никогда не соглашаются с первого раза! – всхлипнула я. – Так во всех эльфийских романах написано. Героиня всегда проверяет любовь на прочность, заставляет героя ждать ее благосклонности минимум года три. Это так романтично! – Дуры твои героини! – жестко развенчал собеседник мою дутую идеологию. – Романтики ей, понимаешь, захотелось! Да где ты, интересно, в жизни эту хваленую романтику-то видела? В жизни все грубо, быстро и прозаично. Романтика – она только в твоих балладах бывает! – Вот и хочется романтики! – Хочется! – удачно передразнил дракон мой гнусавый голос. – Правда жизни состоит в том, что, если настоящая женщина никогда не соглашается с первого раза, то настоящий мужчина ничего не предлагает во второй раз! – И что теперь делать? – горестно взвыла я, почти перекрыв грохот взрывающихся петард: Мужчины – такова природа, Что и в большом, и даже в малом, — Все – от красавца до урода — Себя считают идеалом. Самоуверенны безмерно, Меч наголо… и в бой поскачут, А жены – дом ведут примерно, Ждут мужиков и горько плачут. Рыдают громко в божьем месте — Мол, свистнул меч… летит глава! Ведь только год прожили вместе, И вот она – с дитём … вдова. Мужчины склонны, без сомненья, Дарить нам лживые слова, И ими правит, к сожаленью, Частенько – нижняя глава… Уж сколько раз твердили миру — Коль в жизни хочешь ты покой, Не сотвори себе кумира… И не молись на род мужской… – Ох, как все запущено… – Эткин внимательно выслушал вдохновенную слезливо-песенную импровизацию. – А ничего не делай. Забей на эмоции. – Он философски пожал плечами, чуть не уронив меня на землю. – Время покажет. Да и некогда тебе слезы лить, дел-то вон сколько намечено! – И точно! – Я шмыгнула еще один разочек, напоследок, и решительно утерла глаза. – Придется выполнять данные обещания. «А еще очень хочется разобраться с третьим испытанием, про которое Смерть так и умолчала. Да и пора бы понять, какое загадочное Кольцо мне предстоит замкнуть», – подумала я про себя. – Умница! – похвалил Эткин. – Авось, пока разбираешься с нашими загадками, твои загадки сами с тобой разберутся… или тихо рассосутся, – добавил он и подмигнул. Я нерешительно улыбнулась: – Ты так думаешь? – О да, я в этом уверен! – излишне поспешно поддакнул дракон. – И с чего же мы начнем? – Гм, – задумался он, прикрывая сапфировые глаза. – Я слышал, что в Долине кленов есть древний храм, в котором якобы хранятся документы, имеющие отношение к исчезновению моих собратьев. Может быть, для начала наведаемся туда? – Мы с тобой вдвоем? – Ну, зачем же вдвоем, – заговорщицки усмехнулся друг. – Огвур и Ланс выразили горячее желание сопровождать нас. Собственно, они уже уехали. Обещали, что будут ждать в домике достопамятного тебе паромщика. Я вспомнила перекошенное лицо мужика, сцену с кошкой и, не удержавшись, фыркнула от смеха: – А Ульрих нас отпустит? – А мы ему не скажем, – шаловливо хихикнул гигант. – Пусть занимается королевством сам, чай, уже не маленький! Я восторженно рассмеялась: – Ах ты, провокатор. Ведь отлично знаешь, что не замуж мне хочется, а не терпится увидеть и узнать что-то новое! – Я вас, человеков, насквозь вижу, – горделиво прихвастнул дракон. – Вы же самые беспокойные и пытливые из всех тварей. – Что, и даже через шелковую рубашку видишь? – деланно испугалась я, хватаясь за кружевные рюши на груди. – Не, ну, не до такой же степени! – притворно-стыдливо отвел глаза хитрец. Генрих нещадно подгонял Песню, чего никогда не делал раньше. Обиженная кобыла закусила удила и летела быстрокрылой птицей, почти не касаясь мостовой стройными длинными ногами. Ветер свистел в ушах обезумевшего наездника. Плащ запутался, зацепившись за стремя, и Генрих попросту скинул его, отбросив в придорожную пыль. Шляпа всплеснула полями, взмахнула пушистым белым пером, прихваченным дорогим алмазным аграфом, и упорхнула следом. Задыхающийся от разочарования барон рванул завязки колета. Прочные кожаные шнурки лопнули, как гнилая пеньковая веревка. Сорванный колет редчайшего эльфийского бархата беззвучно растаял в темноте. Ничего, свита подберет. Или не подберет, да и демон с ним! Испуганные дворяне первое время еще пытались догнать своего Повелителя, но внимательнее присмотревшись к его бледному, перекошенному лицу, предпочли держаться на почтительном отдалении. Ибо барон так судорожно хватался за Гиарду, что становилось страшно – не вынашивает ли он плана убить кого-нибудь невезучего, не вовремя подвернувшегося под монаршую руку. А Генриху и впрямь – очень хотелось убить. Сдавить сильными смуглыми пальцами ее непокорную белую шею. Вцепиться в роскошные рыжие локоны, свободной волной плещущиеся за спиной. Его всегда безмерно возбуждало это упоительное зрелище – длинные волнистые пряди волос обвивают рукоять Нурилона, словно соединяя меч и его хозяйку в одно гармоничное, неразрывное целое. Внимательные, насмешливые зеленые глаза в обрамлении густых черных ресниц. Ниже начиналась золотая маска, придающая принцессе загадочно-неземной вид, а сразу под краем волшебного украшения рдели губы, яркие, как малина, и такие же сладкие. Никогда более не суждено Генриху позабыть вкус этих манящих губ, таких желанных, таких недоступных. Единственных в мире, единственных для него. И как искусно умели они складываться в неприступную гримаску. Она презрительно щурила глаза, приглушая их изумрудный свет, хмурила ровные, словно нарисованные, дуги бровей и говорила – нет. Снова нет, всегда нет! Да будь она проклята! Она – само благословение божье во плоти!.. |