Книга Случайная, страница 98 – Екатерина Риз

- Потому что всё у него не как у людей, - сказала Юля. – Школу едва закончил, хотя, и не дурак. В институт не поступил, на работе долго удержаться не может. Витька Стрельников рассказывал, что кредитов набрал, вроде, с приятелем каким-то своё дело открыть хотели, но что-то у них не вышло. И завяз он в этих кредитах по уши. Вот и бегает по городу, с квартиры на квартиру, то ли прячется, то ли от того, что жилья своего нет. Тётка у него умерла, а квартиру ему не подписала. В общем, послушаешь, и только пожалеть его остаётся. Но, на самом деле, парень он неплохой. Только не везёт ему.

- А давно про кредиты разговор был? – задал ещё вопрос Давид.

Юля задумалась ненадолго.

- Да по осени, наверное, мы как раз к Банщикову на дачу на шашлыки ездили, встреча одноклассников была, а Лёнька приехал на час и потом куда-то умчался, как будто его ужалили. Вот Витька тогда про кредиты и сказал. Говорит, Лёня у него денег в долг просил, а он не дал, только квартиру купил. – Юля на нас смотрела, переводила взгляд с моего лица на лицо Давида. – А зачем вы его ищете?

- Говорю же, пропал куда-то, - уклончиво отозвалась я. – Беспокоимся.

- Понятно, - хмыкнула Юля. – Денег в долг взял?

Я растянула губы в натужной улыбке, не подтверждая, но и не собираясь спорить с её выводами. Вопросов у нас не осталось, мы с Юлей простились и из магазина вышли. Я шла не спеша, даже поотстала от Давида, шла и думала.

- Что такое? – спросил он, дождавшись меня у эскалатора.

- Давид, а сколько этот перстень стоит?

- Какая разница? Сколько-то да стоит. Что это меняет?

Мы спускались на эскалаторе, Давид стоял ко мне лицом, на пару ступенек ниже, и мы с ним были на одном уровне, я могла смотреть ему в глаза.

- Скажи честно, - попросила я, - ты ведь выдумал всю эту историю, от начала и до конца.

- Какую историю? – упрямился он, хотя, я по глазам видела, что отлично понимает, что я имею в виду.

- Про Екатерину и Орлова. Если бы перстень был настоящим, твой дедушка никогда бы не позволил мне его отдать.

- Я не отдал, я подарил.

- Не вижу никакой разницы. Вот Алине бы он запросто его подарил, а мне за что?

- Лид, при чём здесь дед?

Мы спустились, пошли к выходу, а Давид неожиданно взял меня за руку. Я на наши руки посмотрела, чувствуя, как в груди разрастается тепло. Но следом заподозрила, что Давид может специально меня отвлекать.

- Просто если это подделка, может, мы не будем его искать? – осторожно проговорила я.

Мы вышли через вращающиеся двери торгового центра, я произнесла это вслух, и Давид остановился, как вкопанный. Повернулся и на меня уставился.

- Ты с ума сошла? – спросил он, в конце концов.

Я головой качнула, глянула умоляюще.

- Ты же сам говорил, что старинным вещам свойственно находиться и исчезать. Они сами решают, когда и с кем им оставаться. Вот перстень решил…

Давид вдруг удивлённо хохотнул и руку мою выпустил. Отступил на шаг.

- Ты его пожалела?

Я невинно вытаращила на него глаза, но промолчала, не зная, что сказать. Было как-то неудобно подтвердить его догадку, даже мне самой это казалось глупым. А Давид ещё и руками в сердцах всплеснул.

- Сдуреть можно! Ты его пожалела! Этого бесцветного Дон Жуана!

- Я не Дон Жуана пожалела, - попыталась разъяснить я. – А Лёню, как человека. Кажется, ему и, правда, в жизни не везёт.

- Зашибись! – возмутился Давид. – Тогда давай раз в месяц устраивать благотворительные акции, пусть все неудачники являются к нам и берут, что хотят! Брошка ушла, перстень ушёл! Знаешь, детка, то, с какой лёгкостью ты прощаешься с драгоценностями, меня несколько беспокоит!

Я вздохнула, не зная, как ещё объяснить ему свою позицию, а в качестве примирения подошла, и взяла под руку. Прижалась к Давиду, когда мы начали спускаться по широкой лестнице к стоянке для автомобилей.

- Я просто хочу точно знать, сколько он стоит. Если всё правда… про легенду, тогда, конечно, надо искать, надо обратиться в полицию. А если ты всё выдумал…

- Лида, даже если я что-то и выдумываю, я эту выдумку, свою историю, в состоянии продать. Дело не в ценности этого перстня, а в том, сколько за него заплатят. Мне, а не ему. Потому что этот утырок спустит его за бесценок. А я получу больше раз в пятьдесят.

- То есть, ты всё придумал? – ухватилась я за его слова.

Давид сунул руки в карманы куртки, недовольно нахмурился, даже набычился, и на меня не смотрел. Шагал к своей машине, буквально таща меня за собой на согнутом локте и никакого дискомфорта из-за этого, судя по всему, не ощущая. И после небольшой паузы, мне сообщил:

- Я ничего не придумал. Как я сказал, так и есть. Просто потому, что я так сказал.

То есть, расспрашивать и спорить дальше бесполезно. А графа Орлова, даже посмертно, можно поздравить с новым подарком от великой возлюбленной. Давид Маркович Кравец ему это организовал.

Видимо, для того, чтобы показать, насколько он возмущён и мною недоволен, Давид, сев в машину, решил включить телефон, который с утра так и оставался забытым, лежал в кармане куртки и не подавал признаков жизни.

- Успокойся, - попросила я его, наблюдая, как он уткнулся взглядом в ещё тёмный экран телефона. Даже рискнула погладить Давида по щеке, на что он буркнул нечто невразумительное и плечом дёрнул, но не отодвинулся. А потом телефон включился, Давид глядел в него, нахмурился и сообщил:

- Отец звонил. Десять раз.

- Потерял тебя, - невинно проговорила я, а Давид уже набрал номер и приложил телефон к уху.

- Пап, что случилось? Да живой я, всё нормально… Что?

Марк Борисович говорил громко, но сбивчиво. Я прекрасно слышала его голос, но кроме отдельных слов разобрать ничего не могла. А Давид переспросил, поднял голову и на меня уставился. Я тревожно нахмурилась.

- Что случилось?

Давид от меня отвернулся, продолжал слушать отца, нервно постукивал пальцами по рулю, после чего пообещал:

- Я уже еду, пап. – Телефон выключил, опустил руки на руль, и замер так.

- Давид, что случилось? – переспросила я, не в силах сдержать тревогу.

А он вдруг хохотнул.

- Ночью магазин вскрыть пытались. Сигнализацию отключили.

Я открыла рот, но что сказать, так и не нашлась. Давид голову повернул, посмотрел на меня и поинтересовался:

- Тебе его всё ещё жалко?

Мы поехали в магазин, в тот самый, в котором я когда-то купила себе брошку у Рудольфа Марковича. Прошло достаточно времени с моего единственного визита, но, что странно, продавец меня узнал. Мы с Давидом вошли в магазин, на двери которого висела табличка «Закрыто», и увидели бессменного продавца, отца Давида, беспокойно вышагивающего на небольшом свободном от мебели и витрин островке, а ещё двух мужчин с серьёзными лицами, в гражданской одежде, но по ним с первого взгляда можно было определить стражей правопорядка. Мы вошли, все обернулись на звук колокольчика над дверью, и Марк Борисович несказанно обрадовался, увидев сына.