Книга Жизнь, которая не стала моей, страница 69 – Кристин Хармель

– Но я вовсе не хотела обидеть тебя, – попыталась я объяснить. – И просто хочу, чтобы ты это понял.

Он отвернулся, но я увидела в его глазах боль, и мне стало совсем скверно.

– Кейт, мне, честно, наплевать, чего ты хочешь. – Он поднялся и вышел, не дожидаясь, пока официант примет заказ.

Несколько недель спустя я закончила обучение, и оставалось только получить сертификат кандидата в усыновители. Мне говорили, что ждать приходится порой долго: бюрократическая волокита. Но мое дело – держаться и надеяться, что все пройдет быстро и гладко.

Август сменился сентябрем, стало холоднее, близилась очередная годовщина смерти Патрика. Накануне как раз пришлась среда, и после занятий Эндрю отвел меня в сторону и сказал – на языке жестов, я здорово в нем поднаторела за это время, – что я могу пропустить четверг, не являться в Святую Анну.

«Почему?» – так же знаками спросила я.

«Потому что это восемнадцатое сентября», – ответил он.

Я уставилась на него.

– Ты помнишь! – вслух вырвалось у меня.

– Годовщину гибели твоего мужа? Конечно, помню. И не хочу, чтобы ты завтра тратила силы на нас. Возьми отгул.

– Ладно, – сказала я, хотя немного расстроилась, что не увижу ни Эндрю, ни Риэйджу, ни Тарека, ни Элли. Проведу вечер наедине со своими мыслями и своей печалью.

– Ты как? – спохватился он, когда я собралась уходить. – Тебе завтра будет тяжело? – Не дав мне ответить, он покачал головой: – Что за глупый вопрос! Конечно, тяжело. Идиотство даже спрашивать об этом.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Нет, не идиотство. Спасибо, что беспокоишься обо мне. И да, это тяжело. Но с каждым годом становится чуточку легче, ты же знаешь. Я справлюсь.

– Послушай, ты приходи в Святую Анну, если хочешь, – сказал он. – В такой день несправедливо заставлять тебя работать, но, если хочешь, приходи. Я там весь день буду, и вечером тоже. Если тебе станет грустно, если захочешь поговорить… – Он оборвал себя на полуслове: – Нет, конечно, тебе и без меня есть с кем поговорить. Я вовсе не имел в виду…

– Я понимаю.

– Я только хотел сказать, понимаешь, если тебе нужен еще один друг, то вот он я тут. В смысле там. В Святой Анне.

– Большое тебе спасибо, – сказала я. – Я рада, что ты думаешь обо мне.

– Конечно, думаю. Я не умею толком это выразить, Кейт, но твоя помощь бесценна. Иногда мне становится стыдно: я вроде как заманил тебя в западню. Ты пришла изучать язык глухонемых, а я тут же вцепился, уговорил стать волонтером, теперь ты работаешь на нас каждый четверг. Не очень-то это с моей стороны порядочно.

– Что ты, я счастлива. Мне ужасно нравится работать с детьми. Спасибо, что предложил мне это.

– Что ж, – продолжал Эндрю, – как ни крути, я твой должник. Так что, если тебе когда-нибудь захочется выйти в город с кем-то еще, кроме сестры или подруги, дай знать. Я бы хотел как-нибудь еще сводить тебя на ужин – столь же вкусный и познавательный. В качестве благодарности за помощь с ребятками.

Я уставилась на него. Приглашает на свидание? Нет, эту мысль я сразу же выбросила из головы, поскольку видела его девушку – красотка словно с журнальной обложки! Это дружеское приглашение, коллега угощает коллегу, хотя при этом отчего-то краснеет.

– С удовольствием, – ответила я.

По какой бы причине Эндрю ни приглашал меня, я и правда рада буду провести время в его компании. Я не могла заранее предугадать, какой одинокой себя почувствую, лишившись и Дэна, и моих снов. Порой мои ночи тянутся бесконечно.

– Супер, – сказал Эндрю. Неуклюже обнял меня и еще раз попросил позвонить ему завтра, если мне понадобится поддержка.

«Спасибо, – на языке жестов ответила я. – Увидимся на той неделе».

Он ухмыльнулся:

– Здорово ты наловчилась. Ладно, увидимся через неделю.

* * *

На следующий день я взяла на работе отгул, как всегда в годовщину смерти Патрика. Сколько я ни старалась оставить прошлое в прошлом, я не была готова провести день его смерти как заурядный будний день. Мне это показалось бы ненормальным.

Утром я долго лежала в постели, пытаясь понять, когда же успели пройти эти двенадцать лет – целых двенадцать! Порой мне казалось, будто прошел всего год, от силы два. А иногда – словно я живу без Патрика уже многие десятилетия.

Я как раз принялась жалеть себя, но тут на телефон пришла эсэмэска. К моему удивлению – от Элли.

«Вы как?» – написала она.

«Хорошо, спасибо», – ответила я, пытаясь сообразить, был ли то обычный вежливый вопрос или девочка тоже помнит день смерти Патрика и думает обо мне.

«Я подумала вы грустити о муже», – написала она минуту спустя. Как я была ей благодарна!

«Да, – написала я. – Мне очень грустно. Спасибо, что думаешь сегодня обо мне».

«Я вас люблю, – после небольшой паузы ответила она. – Вы ко мне хорошо относитись».

«И я тебя очень люблю, – написала я. – Ты замечательная, Элли».

Снова пауза, я уж встревожилась, не ляпнула ли чего. Но потом пришел ответ:

«Приходите ко мне в гости если вам грустно. Я вас порадую».

«Спасибо, Элли», – улыбаясь про себя, написала я.

«У моей мамы сегодня слушания», – пришла новая эсэмэска.

Сердце замерло. Почему Эндрю не предупредил? «Соцработник говорит, она не знает, как пойдет дело», – написала Элли в следующей СМС.

Я сглотнула. Наверное, Эндрю не хотел меня обнадежить раньше времени. Или боялся разбить мне сердце – именно сегодня, в худший день моего календаря.

«Удачи», – заставила я себя написать.

«Спс, – ответила Элли. – Пора в школу».

Закончив переписку, я выключила телефон, снова откинулась на подушки и уставилась в потолок. До чего же я одинока! Но сегодня – день Патрика, а не Элли и не ее мамы. Нельзя допустить, чтобы еще одна тревога, над которой я не властна, вторгалась в мою печаль.

В начале девятого я повернулась на бок и посмотрела на часы у изголовья. Цифры на них сменялись, а я думала о том, как двенадцать лет назад, в это самое время, Патрик был жив и наша жизнь была блаженна, безмятежна – идеальна. Мы и не догадывались, что всего через несколько минут все непоправимо изменится.

Я неотрывно глядела на часы. 8:36. Осталась одна минута. Бессмысленная пытка, но оторвать взгляд от циферблата я не могла.

8:37. Сердце заныло, как всегда в этот день, в эту минуту. В ту самую минуту двенадцать лет назад Дженнифер Барвин (уровень алкоголя в крови более чем вдвое выше допустимого законом) навсегда изменила ход моей жизни. «Я просто хотела показать малышке Таймс-сквер», – скажет она полиции, когда ее усадят в «скорую». Она лишь руку сломала, а малышка, надежно пристегнутая к детскому креслу, не получила и царапины.