Книга Тени сгущаются, страница 11 – Виктория Шваб

– Ас осоро, – приказал он крови. Огонь погас.

«Да будет тьма».

Команда резко зазвенела под сводами зала. Воздух между ладонями сгустился в черную тень. Она заклубилась, как дым, и через мгновение Цистерну наполнила тьма.

Келл привалился к холодной каменной стене, переводя дыхание. Магия отнимает много сил. Его глаза – один голубой, другой непроницаемо-черный – заливал пот. Помещение погрузилось в тишину.

– Ну что, всех порубил? – раздался за спиной голос, не призрачный, а живой и теплый, насмешливо-звонкий.

– Не уверен, – ответил Келл. Он сдвинул ладони, и тьма сразу рассеялась, комната стала, какой была: пустой каменный цилиндр, предназначенный скорее для медитации, чем для битв. Повсюду стояли манекены для тренировок. Один весело пылал, другой был утыкан небольшими железными стрелками. Кругом валялись еще несколько – разбитые, разорванные, побежденные. Келл сжал кулак, и горящий манекен погас.

– Показушник, – буркнул Рай, остановившись в дверях. В свете факелов золотые глаза принца мерцали, как у кошки. Келл провел окровавленной ладонью по медно-рыжим волосам. Его брат вошел, громко стуча каблуками по каменным плитам.

Строго говоря, Рай и Келл не были братьями, между ними не было кровного родства. Келл, на год старше Рая, воспитывался в арнезийской королевской семье с пяти лет. Он не помнил своей семьи, а от прошлого у него остался только кинжал да угольно-черный глаз. Метка волшебника-антари. Но ближе, чем Рай, у Келла никого не было. Он был готов отдать за принца жизнь. И недавно доказал это.

Рай насмешливо окинул взглядом разгромленный зал.

– Мне всегда казалось, что антари не нужны тренировки. Что это приходит… – он сделал рассеянный жест, – само собой.

– Способность дается от природы, – пояснил Келл, – а над мастерством надо работать. Я тебе это на каждом уроке объясняю.

Принц пожал плечами:

– Зачем мне магия? Я и так красив.

Келл вздохнул. У стены стоял стол, уставленный колбами – в одних была земля, в других песок или масло, рядом миска воды. Келл окунул руки в воду и поскорей умылся, пока кровь не окрасила воду.

Рай протянул ему полотенце.

– Ну как, лучше?

– Да.

Они говорили не об освежающих свойствах воды. Кровь в жилах Келла неугомонно билась, и сила, скрытая в ней, искала выхода. В нем постоянно что-то клокотало и не желало успокаиваться. Оба знали, что Келл наведывается в Цистерну все чаще и проводит там все больше времени. Тренировки успокаивали его и энергию, бушующую в крови, но ненадолго. Так лихорадка отступает ненадолго, чтобы потом вернуться с новой силой.

Рай переминался с ноги на ногу, и Келл вдруг заметил, что принц сменил свой обычный красно-золотой наряд на изумрудно-серый, тонкий шелк – на шерсть и хлопок, сапоги с золотыми пряжками – на пару черных кожаных башмаков.

– Кем это ты вырядился?

В глазах Рая блеснула озорная искра, он отвесил изысканный поклон.

– Простолюдином, разумеется.

Келл покачал головой. Такой маскарад никого не обманет. Блестящие черные волосы аккуратно расчесаны, пальцы унизаны кольцами, на изумрудном костюме мерцают перламутровые пуговицы. Все выдавало особу королевской крови.

– И все равно ты выглядишь как принц.

– Естественно, – отозвался Рай. – Если я переодет, это не значит, что я хочу остаться неузнанным.

– Знаешь, – вздохнул Келл, – вообще-то люди именно для этого и переодеваются. Чтобы остаться неузнанными. Все, кроме тебя. – Рай улыбнулся, словно услышал комплимент. – Дозволено ли мне узнать, куда это ты собрался?

– Да, – сказал принц. – Потому что мы идем вместе.

– Я воздержусь, – покачал головой Келл. Больше всего ему хотелось принять ванну и выпить, и все это было можно сделать в его собственных уютных покоях.

– Отлично, – сказал Рай. – Я иду один. А когда меня ограбят и бросят в темном переулке, расскажешь об этом родителям. И не забудь упомянуть, что ты остался дома, вместо того чтобы оберегать меня.

Келл застонал.

– Рай, в прошлый раз…

Но принц лишь беззаботно отмахнулся, как будто речь шла не о разбитом носе, нескольких подкупах и ущербе в несколько тысяч лин.

– Сейчас совсем другое дело. Никаких бесчинств и безобразий. Просто выпьем немного в месте, подобающем нашему статусу. Пошли со мной, Келл, ради меня! Я больше ни минуты не выдержу подготовки к турниру – мама предугадывает любое мое желание, а папу заботят только Фаро и Веск.

Келл ни секунды не верил, что брату удастся ни во что не ввязываться, однако по упрямому блеску в золотых глазах видел, что Рай настроен серьезно. Значит, нужно собираться.

– Можно хоть пойти переодеться? – вздохнул он.

– Незачем, – бодро возразил Рай. – Я принес тебе свежую тунику. – И достал мягкую рубашку золотистого цвета. Он явно хотел поскорее увести брата из дворца, пока тот не передумал.

– Как предусмотрительно, – буркнул Келл, раздеваясь, и поймал на себе взгляд принца – тот смотрел на шрам, пересекавший его грудь. Точно такой же проходил над сердцем у самого Рая. Следы запретной, необратимой магии.

«Моя жизнь – это его жизнь. Его жизнь – моя. Я вернул его из мрака».

Келл вздрогнул. Он еще не привык к символу – когда-то черному, теперь серебристому – который связывал их воедино. Общая боль. Общая радость. Общая жизнь.

Он оделся и облегченно вздохнул, когда символ скрылся под рубашкой. Откинул волосы с лица и обернулся к Раю:

– Доволен?

Принц кивнул, но тут же спохватился.

– Чуть не забыл! Я принес шляпы. – Он лихо надел на черные кудри светло-серый головной убор и слегка сдвинул его набекрень, чтобы ярче засияла россыпь зеленых самоцветов над полями.

Рыжую голову брата принц увенчал угольно-черной шляпой.

– Чудесно, – буркнул Келл и накинул на плечи плащ.

Рай укоризненно покачал головой.

– В таком виде ты будешь слишком выделяться.

Келл прикусил язык, чтобы не напомнить, что со своей светлой кожей, рыжими волосами и черным глазом он выделяется везде и всегда. Не говоря уж о слове «антари» – то ли выражении почтения, то ли проклятии, – повсюду преследовавшем его.

Но вместо этого он сказал:

– Ты тоже. Мне казалось, этого ты и добиваешься.

– Я имею в виду плащ, – возразил Рай. – Этой зимой черный не в моде. У тебя там нет чего-нибудь цвета индиго или лазурного?

«Как ты думаешь, сколько сторон у моего плаща?»

Воспоминание настигло его, как удар. Лайла.

– Мне больше нравится этот. – Он отогнал наваждение. В складках плаща словно мелькнула тонкая рука карманницы.