Онлайн книга «Изнанка судьбы»
|
— И зачем тебе это? — Хочу знать, что с тобой все в порядке. — С чего бы это такое беспокойство? — Потому что я тебя люблю. Он произносит это спокойно, буднично. И над столом повисает молчание. Мне признавались в любви однажды… Лоренцо. Я помню, как это было: дрожащий голос, бледное лицо, потные ладони. Тогда я поверила — невозможно было не поверить, глядя на него… Помню сладкий миг торжества сразу после его слов. Я понимала, каково это для Лоренцо — открыться и ждать в тайном страхе решения женщины. И я бы никогда не ударила беззащитного, но само понимание моей власти над мужчиной в тот момент опьянило. В словах и тоне Элвина сейчас нет ни мольбы, ни безумных надежд, ни безмерного восхищения. Так не говорят о любви! Так — спокойно, между делом — просят передать соль или рассуждают о преимуществах псовой охоты перед соколиной! Хотя нет! Что это я?! Об охоте мужчины вспоминают с куда большей страстью! Значит, соль. — Как жаль, что я не могу ответить вам тем же, сеньор, — тяну я полным яда голосом. — Вы мне отвратительны. Морщится, чуть заметно. — Я знаю. Ты говорила. — Если вы надеетесь, что я сменю гнев на милость, то зря. — Не надеюсь, — он закрывает глаза и стискивает руку на подлокотнике кресла. — Но я хочу позаботиться о тебе. — А если я пожелаю выйти замуж? — продолжаю я пакостным тоном. Элвин распахивает глаза. На мгновение я ловлю на его лице выражение отчаяния и неверия, потом он просит сквозь зубы: — Фран, прекрати. — Не называй меня так, сколько раз говорила! Это имя для близких. — Хорошо, сеньорита Рино, — холодно отвечает он, промокнув салфеткой губы. — Обдумайте до завтра мое предложение, а пока предлагаю вернуться к ужину. Мне отчего-то совсем не радостно слышать эти слова. Словно он опять меня обыграл, обманул. Как с признанием. — Я хочу забрать свою одежду из твоей комнаты, — продолжаю я в надежде, что он примется убеждать меня этого не делать. Пожимает плечами: — Хорошо. — Я хочу замок на свою спальню! — Ладно. Это становится уже нелепым! Как бы пронять его посильнее?! — Сними ошейник! — требую я, шалея от своих слов. — ЧТО?! — Сними его! — оттягиваю кожаную полоску. — Свободные женщины не носят таких украшений. — Фран, я же объяснял… — Что он не дает мне стареть, — заканчиваю я за него. — А может, я хочу состариться?! Хочу прожить обычную человеческую жизнь, а не прозябать с тобой вечность в роли непонятно кого?! Хочу детей! Как я объясню ошейник своему будущему мужу и его родным? Он снова закрывает глаза и делает несколько медленных вдохов, словно пытаясь успокоиться. — Сними его, — повторяю я с тайной садистской радостью. — Немедленно! — Тогда ты состаришься и умрешь, — словно через силу говорит Элвин. — Когда-нибудь. Люди смертны. И стареют. — Послушай, Фран… сеньорита Рино! Ошейник — просто кусок кожи. Я клянусь, что никогда не воспользуюсь… Не снимет! Конечно же, не снимет! Я вскакиваю в радостном возмущении. — Это мое право! Ты сказал, что я свободна. Ну да, конечно! Свободна, пока делаю то, что тебе удобно, правильно?! А если… — я прерываюсь, чтобы набрать воздуха и привести в порядок спутанные мысли. Элвин тоже встает. Медленно отодвигает кресло. — Если что не так, то… — неуверенно продолжаю я. Мне не нравится выражение на его лице. Какое-то оно… Опасное. — …получается, я все равно рабыня, — совсем тихо заканчиваю я. Он подходит, становится совсем рядом, берет меня за плечи… Я смотрю на него снизу вверх, по телу бежит мелкая дрожь. От страха? Или от возбуждения? В голове вдруг мелькает картинка — обрывок воспоминания из той невозможной жизни, которую я не жила. Непристойный и сладостный, как бывает сладок порок. …это было здесь, прямо здесь, на обеденном столе. Мы не дошли до спальни. Не захотели. Грязная случка, как у двух животных. Но внезапно вспыхнувшая память безжалостна, она сохранила наслаждение и нежность к мужчине рядом — безмерную, как теплое южное море… Элвин нависает надо мной, глаза сверкают двумя кусками голубого льда. Что, что сейчас сделает этот ужасный человек?! Я донимала его весь вечер, расплата должна быть ужасна. Ударит? Попробует поцеловать?! Мне хочется, чтобы он выбрал второе. Конечно, я вырвусь и оболью его презрением и отвращением. Но я хочу этого. Молчание сгустилось — хоть ножом режь. Я все так же смотрю на Элвина снизу вверх, забыв, как дышать. …Пусть поцелует! Пусть вправду попробует поцеловать. Может, я даже не стану вырываться… Он с непроницаемым лицом расстегивает ошейник и отшвыривает его в сторону. — Сеньорита свободна, — скучным голосом объявляет мой хозяин. — А теперь позвольте, леди, я откланяюсь. Не голоден больше. Я вслушиваюсь в звук его шагов на лестнице, и мне хочется разреветься от обиды. Элисон Я сбежала от него утром, перед завтраком. Лучше было сделать это ночью, но у Рэндольфа слишком чуткий сон. А так он ничего не заподозрил, когда я вышла, вроде бы на минутку. Успела добежать до уже оседланной лошади прежде, чем воин спохватился. Сунула загодя написанное письмо в сумку его коня. И ушла по Изнанке. Не умей я ходить между двумя мирами, я бы, конечно, от Рэндольфа никогда не смогла сбежать. Было немного страшно, но больше за него: как он будет один, среди людей, без знания, как и что у нас устроено, со своими слишком приметными глазами и без возможности в любой момент попасть в привычный мир. Но я надеялась, что фэйри справится. Так у меня разом появилась целая куча новых проблем. Как будто прежних было недостаточно. И главным вопросом стало — что же делать дальше? Возвращаться домой? Нельзя, там Блудсворд. Пытаться как-то устроиться на Изнанке? Сразу вспоминались слова Терри о том, что «ничейный человек — добыча». Наверное, мой друг не был так уж неправ, запугивая меня. После его страшилок я тысячу раз подумаю, прежде чем доверять первому встречному из волшебного народца. Рассказы Рэндольфа тоже не внушали особой надежды. Мир Изнанки был по-своему справедлив, но жесток. Мириады связей и взаимных договоренностей пронизывали его, у одного только слова «долг» здесь были десятки синонимов. Обязательства, традиции и сила личного клана — три столпа, на котором строилось общество фэйри. Одиночка здесь не стоил ничего. |