Книга Эрегинии. Яд для демона, страница 19 – Екатерина Смолина

— И много ты слышала?

— Достаточно, чтобы решить уйти, как только представится случай. Не хочу быть ничьим оружием.

Ведь действительно собиралась уйти, — вот только что. Но вместо этого сижу и рассматриваю… горизонт.

— И даже попробовать не хочешь? — заметно напрягся.

— Ты о чем?

— Побороться за свою свободу. Куда бы ты ни пошла, ты будешь всегда лишь частью чьей-то постели. Я видел рапиру в твоей руке, и нож ты метаешь неплохо. Для кседуши женщина-воин — странное явление. Но я мог бы тебя многому научить.

— Ты? Чему, например?

— Управлять своей сущностью, которой ты дала имя, — кивнул на мою руку. — Держать оружие. Быть важной кому-то не ради постели.

— Кому-то? — кокетливо склонила голову. — Тебе?

Боги, что я творю?

На смуглых губах хэгатри скользнула едва заметная улыбка. И взгляд, — снова! Снова! Такой тёплый, нежный!..

— Любому человеку в этом мире. Мужчине, женщине, старику, ребёнку.

Я смущённо отвернулась.

Он подошёл сам. Присел на корточки рядом. Взял за руку, стискивая пальчики, и ласково погладил рисунок змейки. Я замерла. Кто бы знал, как это приятно!.. Не только руке, а вообще. Чувствовать на себе его пытливые взгляды, внимание, просто быть рядом. Кажется, что я горы могу свернуть и вообще сделать даже самые невозможные вещи! Он ведь как таинство, при котором ни в коем случае нельзя присутствовать. Ни смотреть, ни трогать, ни мечтать!..

— Воин должен уметь справляться со своими эмоциями. Ты справилась, — сжал мой мелкий кулак в своём. — Будешь учиться?

Спрашиваешь!..

— Да.

Я с ума сходила от желания обнять его. Просто смотрела в чёрные глаза и проваливалась в пропасть. Сглотнула, потянулась к его волосам, — он позволил коснуться. Не отпрянул, не возразил. Просто смотрел на меня, — изучал с уверенным спокойствием на скуластом смуглом лице. А волосы густые, мягкие, вьются от постоянного ношения в косе. И щекотно скользят между пальцами. Длинные совсем, до пояса. У меня — и то короче! А Анранар, словно бы приняв решение, поднялся с места. И нету гривы шёлковой в руках! Уууу!..

— Идём, покажу кое-что.

Он осторожно снял меня с насиженного места. Подвёл к краю крыши, — совсем близко! И встал спиной к пропасти.

— Ты знаешь о том, что можешь гораздо больше?

— Не уверена.

— Твоя сила — это ты сама. Больше у тебя ничего нет, но большего и не надо.

— Стой, что ты делаешь?! — метнулась к нему, когда он расставил руки и опасно качнулся на краю.

Пытливый взгляд, — он прикрыл веки и… я вскинула руки, чтобы удержать его, но из предплечья снова скользнула змейка, до боли вспарывая плоть.

— Сто-о-ой!

Нага мгновенно окутала хэгатри призрачными кольцами, все ещё являясь продолжением моей руки. Вот откуда ты взялся на мою голову?! Вытаскивай теперь его из пропасти улиц, спасай, такого большого!

Так я втянула его обратно на крышу, и тянула на себя до тех пор, пока не оказалась рядом. Змейка с сожалением мазнулась о его бедро раскрытым капюшоном и скрылась обратно под кожу моей руки.

Как же шатает… и слабость в ногах.

— Ненормальный! Зачем ты это сделал?! — прошептала, не в силах уследить за круговоротом темноволосых мужчин.

Ласковый, благодарный взгляд, тыльная сторона ладони на моей щеке.

Анранар склонился к лицу, а я уткнулась в его грудь, пытаясь выровнять небо и землю.

— Хотел показать, как действует твоя сила. Ты можешь не только убивать, но и защищать тех, кто тебе… не совсем безразличен.

Кончики ушек полыхнули от смущения. Кажется, кое-чьи чувства не остались секретом. Стыдно-то как!.. И обидно.

— Больше так не делай. Ты всё-таки сам ненормальный, раз так легко решил с дома спрыгнуть ради сомнительной провокации.

— Главное, сработало, — горячее дыхание в макушку. — А мне бы ничего не сделалось, даже если бы и сорвался.

— Ненормальный кседуши, — вынесла приговор, внаглую греясь на широкой мужской груди, хотя уже давно пришла в себя.

— Первое впечатление друг о друге у нас совпало, — насмешливо отозвался, осторожно обнимая мои плечи.

Мы помолчали. Тишина, ветерок ерошит волосы. Тепло и удивительный запах этого мужчины опьянял, укутывал… Мне ещё никогда не было так хорошо и спокойно. И пусть дурная улыбка снова заняла своё законное место, — плевать я хотела на улыбки! Он такой живой, настоящий, этот странный тип. И щемящая тоска прошла, сменившись восхитительным чувством полёта. Не хочу уходить!

— Поцелуй меня, — запрокинула голову, встретившись с ним взглядом.

— Это не ко мне, — смущённо улыбнулся.

Кольнула обида.

— Почему?

— Хотя бы потому, что у тебя есть Тарринар.

— Уже нет. Слышать о нём не хочу, — нахмурилась.

— Дело твоё, конечно. Но с Тарринаром поговорить все равно придётся. Не беги от проблем. Учись.

— Я не справлюсь.

— А если я помогу?

Вместо ответа снова уткнулась в могучую грудь. Мне кажется, что я теперь за ним на край света пойду. И нет никаких причин, просто вот не хочу отпускать — и все! Не хочет целоваться, пусть хотя бы обнимает. Ну, или так вот, столбиком постоит. Тоже ничего. Хотя да, вот так, когда руки на спине — лучше. Да, да, и по голове погладить!!!

— Эх, ты… Птенчик.

По спине прошлись мурашки. Я — птенчик, да… Я вообще кем хочешь могу быть, только гладь, гладь, обнимай…

— Я хочу тебя, — млея от каждого прикосновения, заявила вконец обнаглевшая я.

Кажется, такого поворота событий он не ожидал. Ненадолго замер, запутавшись пальцами в моих волосах.

— Меня?.. А как же Тарр?

— А Тарр пусть сам соблазняет там, где невозможно действовать грубой силой…

Хэгатри тяжело вздохнул, перебирая мои волосы. Приятно. Жаль, мурлыкать не умею.

— Ты просто обижена на него. Зачем тебе я? — заглянул в моё лицо, напряжённо сдвинув брови.

Резко оттолкнула его руки, присела на каменный бортик крыши. Ну почему? Почему, когда я захотела мужчину сама, мне говорят вот… это?

— Я сама выбираю, с кем мне быть. Не хочешь, — значит… Значит…

— Дурак? — подобрал он за меня слово, снисходительно улыбнувшись и наклонив голову вбок.

Убить его что ли?

— Неужели я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — спокойный тон, скрещённые на груди руки.

— Тогда почему ты не хочешь меня? — Взгляд получился снизу-вверх, — какая же я малявка!.. Даже встать пришлось, для поднятия собственного достоинства!