Книга Кровавый век, страница 283 – Мирослав Попович

В этих условиях понятно, что созванный в сентябре 1956 г. VIII съезд КПК отличался своим умеренным тоном и стилем от агрессивных и предыдущих, и последующих выступлений китайского руководства. А уже 27 февраля 1957 г. Мао Цзэдун провозгласил на Верховном государственном совещании речь «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа», после которой началось так называемое «упорядочивание стиля работы». И уже осенью в 1957 г., как он говорил позже, «никто меня не опровергал, я взял верх и возвысился духом». ^[689]

Речь и соответствующая статья Мао была абсолютно неверно воспринята за рубежом – как на Западе, в частности в США, так и в СССР – как признак «либерализации». Здесь оказалась, как говорят культурологи, цивилизационная лакуна. Недоразумение возникло из-за противопоставления «противоречий» между своими и чужими, с одной стороны, и между «лучшими» и «худшими» своими. Отнеся даже «правых» к «своим», китайские коммунисты якобы отказывались от террористических методов борьбы с «ошибками». В действительности категории «лучших» и «худших», на которых были разделены китайцы, не исключали самых жестоких наказаний. Сколько людей стало жертвами чистки, точно неизвестно; приведенная Мао Цзэдуном цифра в 46 тыс. «закопанных» скорее является метафорической.

В 1958 г. Мао Цзэдун задумал новый сногсшибательный политический поворот – политику «трех красных флагов». «Флаги» – это «новая генеральная линия», «большой прыжок» и «народные коммуны». Формула «генеральной линии» являла собой китайскую символико-иероглифическую загадку: сами по себе слова не объясняли ничего. «Генеральная линия» значила: «напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм по принципу больше, быстрее, лучше, экономнее». За этой пустой и таинственной формулировкой крылось общее стремление добиться чрезвычайных успехов во всех отраслях, то есть осуществить китайское чудо. «Путем всего этого как можно быстрее превратить нашу страну в большое социалистическое государство с современной промышленностью, современным сельским хозяйством и современной наукой и культурой». ^[690] В феврале 1958 г. в «Шестидесяти тезисах о методах работы» был впервые употреблен Мао термин «Большой скачок», а в мае 1958 г. на «второй сессии» VIII съезда КПК торжественно провозглашена политика «трех красных флагов».

Эпоха Большого скачка продолжалась с 1958-го по 1960 г. в обстановке страшного нервного напряжения и закончилась полным поражением. Народное хозяйство, согласно планам организаторов «китайского чуда», должно было развиваться невероятными темпами – промышленность по 45 % прироста в год, сельское хозяйство – по 20 %. Достичь таких невероятных темпов можно было только невероятными методами. Таким организационно-политическим «чудом» должны были стать децентрализация управления и перенесение центра всей работы в территориальные объединения, немногим бо́льшие старых волостей, – «народные коммуны», которые должны были стать полными владельцами всего движимого и недвижимого имущества на своих территориях. «Народные коммуны» были также военными единицами, словно воплощая марксистский принцип «всеобщего вооружения народа». Страна будто возвращалась к партизанским временам, к эпохе пещер Яньнани. Все должны были питаться в столовых, самые необходимые вещи распределялись по эгалитарным принципам. Здесь, в «коммунах», сосредоточивалось и промышленное производство. От 30 до 50 % усилий «коммун» направлялось на производство металла кустарными способами, что действительно позволило резко увеличить производство металла – ценой полной негодности большинства продукции.

В эпоху Большого скачка

Крах наступил в 1960 г., и от Большого скачка и «народных коммун» начали отказываться.

Откровенное сопротивление Большой скачок вызывал у Чжан Веньтяня и маршала Пэн Дэхуая. Оба были резко раскритикованы на совещании в Лушань 23 июля 1959 г. Неводовольство «скачком» выражали и Лю Шаоци, и близкие к нему генеральный секретарь ЦК Дэн Сяопин, начальник канцелярии ЦК Ян Шанкунь и другие, но пророссийские силы в КПК никто не поддержал. Разгромив группу Пэн Дэхуая, Мао пошел на двурушнический маневр – он отказался от должности председателя КНР (китайский вариант президента государства), и на эту должность по его предложению был избран Лю Шаоци, который давно его раздражал. Мао Цзэдун, оставшись председателем КПК, ее политбюро и высшего военного совета при ЦК партии, продолжал контролировать ситуацию в стране. Недовольные коммунистические чиновники не могли уйти в отставку, что было настоящим наказанием с конфуцианской точки зрения, и продолжали нести ответственность за «генеральную линию». Выглядело же это чрезвычайным в коммунистической среде либерализмом.

В 1961–1965 гг. проходит период «урегулирования», на протяжении которого китайское руководство подводит итоги и залечивает раны, чтобы потом, в 1966–1969 гг., осуществить «Великую культурную революцию». Именно в период «культурной революции» рождается термин «маоизм», который приобретает международный характер.

Великий зодчий приветствует свой народ. Мао на трибуне на площади Тяньаньминь

Для изучения последствий политики «трех красных флагов» были созданы комиссии во главе с видными деятелями – Чжу Дэ, Бо Ибо, Дэн Сяопином, Чень Юнем и другими, которые разъехались по стране. Оценка Большого скачка была разной у разных лидеров. Наиболее резко оценили ситуацию люди из руководства, которые занимались экономическими проблемами. Лю Шаоци и Чень Юнь в феврале 1962 г. говорили: «Сейчас наступил чрезвычайный момент и необходимы чрезвычайные мероприятия. За прошлые несколько лет наговорили столько, что и не перескажешь, а теперь нужно по-настоящему браться за дело». По оценке Лю Шаоци, экономика Китая оказалась на грани краха: «Три источника (человеческие ресурсы, плодородные земли и финансовые возможности) исчерпаны, через семь-восемь лет их еще трудно будет восстановить». Чень Юнь считал, что для того, чтобы начать улучшение ситуации, нужно будет три – пять лет, а с точки зрения Дэн Сяопина для выравнивания положения в сельском хозяйстве нужно будет семь-восемь лет. ^[691]