Онлайн книга «Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова»
|
– Замечательно! – Все бы хорошо, но. – Что, Ваня? – беспокойно спросил Одинцов. – Опять охранники куролесят. Вчера Грушицкий катался на спортивной “аудишке". – Откуда такие сведения? – поинтересовался капраз. – При встрече детализирую. Короче, разбито правое зеркало, баксов на семьдесят, не меньше. Хозяин возмущен. – Еще бы! Я на его месте выставил бы счет. Говорил тебе – не бери детей всяких там начальников, и вот результат! – Я не ожидал, что они так быстро освоятся, – скороговоркой заверещал Гуров. – Один, понимаешь, мотается на чужой машине по городу, другой орет похабные песни по ночам. – Кто такой? – спросил Одинцов. – Сын замначальника таможни. – С бакенбардами? – Да, Костя! – Хочешь, я сам поговорю с его отцом? – предложил капраз. – Поговори. Он, кажется, тоже из бывших военных. – Как его? – Мурашев. Но только деликатно, капраз! Нам с таможней ссориться нельзя. – Ясное дело! Кстати, господин капитан, я был в ГАИ и переговорил с начальниками – обещали знак убрать. – “Движение запрещено?" – Вот именно. Сколько же можно огородами пробираться на стоянку? – Молоток! А то этот знак клиентов пугает – кому охота каждый раз платить штраф? – С инспекторами, курирующими наш участок, я также договорился – они пока наших клиентов трогать не будут. – С чего бы это? – с сомнением спросил Гуров. – Я им пообещал скидки при покупке машин на нашей стоянке. Вообще, капитан, будем подводить социальную базу под нашу деятельность. – То есть? – Скидки военным, милиционерам, особенно пенсионерам. И на работу брать пенсионеров из этой категории. Возраст у них от сорока до пятидесяти лет, работоспособность отменная, исполнительность, порядочность и все такое. Постепенно поубираем блатных и проблем не будет. – Я не возражаю, капраз, но ты не очень-то рассчитывай на данную категорию. Они такие же как и мы с тобой. Осмотрятся, что к чему, и будут сами создавать подобные заведения. – Ради бога! Пусть дерзают, а мы других приметим. В армии и на флоте идут сокращения – с кадрами проблем не будет. Теперь о главном. Почему я за это уцепился, – голос Одинцова зазвучал увереннее. – Ты в курсе, что организации, имеющие в штате семьдесят пять процентов пенсионеров, оставляют себе пятьдесят процентов с налога на прибыль? – Да ты что? – удивился Гуров. – Так-то, господин-товарищ-барин капитан! – С этого бы и начинал, господин-товарищ капраз. А то, понимаешь, социальная база. – Звучит хорошо, заманчиво. Я когда в “ментовке” заговорил, начальники аж рты пооткрывали. Их ведь тоже со временем уволят! – Нам еще ментов не хватало, – возмутился капитан. – Одного-двух не мешало бы, – упорствовал капраз. – Зачем они тебе, не пойму? – Когда на нас “наедут”, тогда быстро поймешь. – Ты о рэкете? – капитан выпучил свои голубые, цвета морской волны, глаза. – Та шо с нас тут брать! – Не волнуйся, – рассудительно ответил капраз, – хоть сто долларов в месяц, но возьмут. У них все территории расписаны. – Откуда такая информация, – поинтересовался Гуров, – не из “ментовки” ли? – Я же говорю, что пообщался. – И что они посоветовали? – Не высовываться, это во-первых. – Что же во-вторых? – Если допекут – обращаться к ним! – Легко сказать! – А ты что предлагаешь? – Не писать в компот раньше времени. К тому же, здесь воинская часть, займем круговую оборону. С таможней, говоришь, усе путем? – Да, ждут! – Ну все, капраз, конец связи! – Гуд бай, господин капитан! Гуров не стал дожидаться, когда найдут второго охранника, достал “липовый” журнал учета, быстренько свел дебит с кредитом, снял “неутечку” и, помахав фуражкой автослесарю Мише, был таков. Теперь, когда появились хоть какие-то деньги, ноги сами понесли его в пивбар, где Гуров любил расслабиться и, окружив себя собутыльниками, “травануть” очередную историю из своей морской автобиографии. Появление капитана было встречено бурными продолжительными аплодисментами. Ему тут же поднесли кружку любимого “ЕВ” (Эльбревери) и блюдце с солеными орешками. Растроганный общим вниманием, капитан обвел всех присутствующих благодарным взглядом, приветствующим знаком поднял кружку и залпом опорожнил ее до дна. – Еще, господин капитан? – полюбопытствовал бармен. – И не одну! – вдохновенно произнес Гуров. Ему еще с утра требовалось опохмелиться. И было с чего. В это же самое время на кухне, размером два на три квадратных метра, состоялся нелицеприятный разговор, как ныне принято говорить – разборка. – Одинцов! – Да, любимая! – Если бы я была любимой, мне не пришлось бы нервничать до четырех утра. Не пойму никак – у вас с Иваном серьезно или так, балты-балту? Пьянчуги! В перерыве между немцами и поляками мореманы имели рандеву в нейтральных водах – где-то между двумя проливами, на обитаемом острове. Канта. Того самого Иммануила Канта, похороненного на острове в центре морского Калининграда, бывшего Кенигсберга. Их общий друг Федя владел судном, пришвартованным к этому самому острову, он и пригласил их к обсуждению широкомасштабного проекта по переоборудованию третьесортной забегаловки на воде, с которой подвыпившие посетители периодически выпадали за борт, в респектабельную плавгостиницу еврокласса минимум на четыре звезды. Рандеву чуть было не началось со скандала, и все благодаря господину капитану. – Федя, блин, твоя посудина еще не утонула? – бодро поприветствовал судовладельца Гуров. "Все, что угодно, но только не “посудина”, подумал Одинцов и дернул капитана за пиджак, давая понять, что тот наступил на больной Федин “мозоль". Федор лелеял свое судно, заменившее ему семью. Он постоянно его подкрашивал, подваривал сваркой, укреплял и модернизировал, целыми днями лазил по внутренним помещениям, коридорам, цистернам, проверяя, нет ли течи и все ли на месте. Возраст судна, где Федор некогда числился механиком, перевалил за третий десяток, поэтому даже он не мог дать гарантию его абсолютной надежности и непотопляемости. Денег на поддержание судна хронически не хватало, и Федор, подобно церковным настоятелям, принял решение соорудить стеклянную урну для подаяний с надписью “На поддержание судна”. Судя по немецким маркам, американским долларам и прочей валюте, почин был поддержан даже иностранцами. Один чудак, похоже, немец, из бывших кенигсбержцев, обещал помочь с инвестициями. По этому поводу Федор и пригласил своих старых друзей, но капитан, как всегда, все испортил, и хозяин сорвался с якоря. |