Онлайн книга «Я - ведьма!»
|
— Уйти от него. — Теперь у меня и нет другого выхода. Скажи, Мила действительно ждет ребенка? Может, соврала? Колдунья быстро приложила указательный палец к фотографии Милы и коротко помотала головой. Я снова вздохнула. — Не следовало мне приходить сюда. Все равно ты ничем не сможешь мне помочь. — Но ведь, следуя твоей теории, — сказала Иванна, благополучно пропустив мимо ушей последнюю фразу, — друг без друга вы тоже не сможете стать счастливыми. — Зато мы будем спокойны, — скорбно изрекла я. — И тебя это устраивает? — Нет. — Хорошо. Она удовлетворенно кивнула и потянулась к своим волосам, словно намеревалась поправить прическу. Но вместо этого вытащила оттуда блестящую булавку-шип, удерживавшую на макушке ее черную шапочку. — На, держи, — протянула она мне ее. Я недоуменно повертела в руках подарок. Булавка была длинной — сантиметров пятнадцать и оканчивалась круглой, неправильной формы бусиной из неизвестного мне зеленого камня. — Похожа на золотую, — заметила я. — Она и есть золотая, — бесстрастно подтвердила Иванна. — Но это же дорого… — Визит ко мне тоже недешевый. — И зачем она мне? — Во мне проснулось любопытство. — Если ты уколешь этой булавкой человека, он умрет. Я в изумлении открыла рот. Беседа приняла крайне неожиданный оборот! — И кого ты предлагаешь мне колоть? — поразилась я. — А вот тут у тебя есть выбор. Ухмыльнувшись, Карамазова откинулась в кресле и закинула ногу на ногу. Она была похожа на черную кошку и в то же время на вихлявого, гримасничающего чертика. Впрочем, человек наверняка выдумал черта в ту секунду, когда в темноте мимо него прошмыгнула черная кошка… — Можешь убить Юлия. А можешь — себя. — Здрасьте, приехали! — презрительно фыркнула я. — И какой мне в этом резон? Если бы у меня возникло столь идиотское желание, я бы и без тебя нашла, чем его пристукнуть и травануться самой! — Пристукнешь его топором — сядешь в тюрьму. Отравишься снотворным — Юлий никогда не простит себе твоей смерти. А если уколешь его моей булавкой, эту смерть никто не соотнесет с тобой. Но важно даже не это, а то, что тогда, вместе с ним, умрет и твоя половина. Та, которая нуждается в нем. Ты уедешь в Америку и проживешь там долгую счастливую жизнь со своим художником. — А если уколюсь я сама? — ошалело поинтересовалась я. — Тогда будет счастлив Юлий. Как только ты умрешь, он забудет тебя и забудет себя таким, каким был с тобой. Станет совершенно цельным, успешным снобом и позером, довольным собой и женой. Выбирай. — А Мила? Мой парень? — Если вы умрете, у них все будет хорошо — обещаю. Ее слова не вызвали во мне никакого доверия. — Прости, но все это… — Похоже на сказку, — понимающе кивнула Иванна. — Но ведь я не заставляю тебя верить. Попробуй — и убедишься сама. — Хорошо… Я встала, ужасно разочарованная и недовольная своим визитом. Мне было до слез обидно, что я разоткровенничалась перед этой самодовольной сумасшедшей, и ужасно жалко пятисот долларов, которые нужно было ей заплатить. — И еще, — одернула меня Карамазова, — совет напоследок. Даже если ты не воспользуешься моей булавкой, не бросай его. Наплюй на все принципы, на мораль, на добро и зло и не бросай. Если ты бросишь его, будет только хуже. Всем. Я обреченно скривилась. — Но вы же любите друг друга! — закричала она. — Любите на самом деле! — Да, любим, — эхом повторила я. — Но вслед за летом все равно наступит зима… И ничего ты тут не попишешь. — А сейчас на улице что? — Лето, — ответила я машинально. — Но оно скоро окончится. А в сентябре я уеду. — Я не о том, — отмахнулась ведьма. — Я ненавижу лето. Всегда любила зиму и мечтала, чтобы она не оканчивалась никогда. — Хотим мы того или нет, после зимы приходит весна, — напомнила я ей. Наш разговор становился совершенно абсурдным и бессмысленным. Пора было уходить. — Ты так думаешь? — осклабилась Карамазова. — Тогда посмотри в окно. Я послушно подошла к окну и отдернула бархатную штору. За окном лежал снег! — Не может быть! Когда он успел выпасть? — запаниковала я. — Он должен был растаять, ведь на улице лето! — На улице — лето, — улыбнулась ведьма. — А у меня зима. Это только моя зима. И она у меня всегда. Понимаешь? Я смотрела на нее ошалевшими, вылезшими из орбит глазами. Она усмехнулась мне: — Подумай об этом. «Я просто пьяна, — догадалась я, хватаясь обеими руками за эту спасительную мысль. — Я просто чертовски пьяна!» И мир закружился у меня перед глазами. * * * Тюк — стукнул каблучок о ступеньку. Прошел год. Тюк — стукнул второй. Одиннадцать ступенек вниз. Раньше Юлика что ни вечер можно было застать в этом подвальном казино. Тюк. Но за год он мог изменить свои привычки. Мог измениться до неузнаваемости. Я знала: он женился на Миле, у них родился мальчик, его назвали Андреем. И еще знала от Мики, что Юлик провернул какую-то хитрую финансовую операцию, получил выгодный заказ и сильно разбогател. «Он стал другим», — сказал мне Мика. Тюк. И все же мне казалось, что сегодня я непременно встречу его здесь. Эта мысль придавала мне решимости. Тюк, тюк, тюк… И одновременно пугала меня. Тюк… — Нога зависла в воздухе. А может, не стоит туда идти? Неделю назад мы с Сергеем привезли свои картины на выставку в Москву, опьянившую нас успехом и количеством выпитого «за новые знакомства». Тюк… Я прилетела в Киев на день. Через три часа самолет должен был унести меня обратно, через четыре — муж будет встречать меня в аэропорту. Завтра утром мы с Сергеем летим обратно — в Америку. Тюк… Уже полгода я была замужем за ним, была Евгенией Кайдановской. Тюк… У меня были заказы, были деньги, недавно была выставка… И я была отчаянно, катастрофически несчастлива! У меня были все атрибуты счастья: карьерный взлет, любящий мужчина, уютная квартирка, но я не замечала их. Потому что весь мир смотрел на меня глазами Юлия. И на что бы я ни смотрела, я видела только его глаза! |