Книга Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ, страница 92 – Леонид Млечин

Но чиновники, отвечавшие за Афганистан, были заинтересованы в том, чтобы сотрудничество постоянно расширялось. Афганцы умели быть благодарными — дарили подарки, вручали ордена, принимали по-царски. В Кабул ездили с удовольствием — пожить на вилле, отдохнуть; и уезжали не с пустыми руками.

Кремль. Кабинет Брежнева

В кабинете Брежнева сидел начальник кремлевской медицины академик Чазов.

Леонид Ильич упрекнул его:

— Евгений, почему ты мне ничего не говоришь о здоровье Андропова? Мне сказали, что он тяжело болен и его дни сочтены. Я видел, как он у меня в гостях не пьет, почти ничего не ест, говорит, что может употреблять пищу только без соли.

Чазов дипломатично ответил:

— Андропов действительно тяжело болен. У него проблема с почками, поэтому ему еду готовят без соли. Пьет он только чай или минеральную воду. Но наше лечение позволяет стабилизировать его состояние, и Юрий Владимирович вполне работоспособен.

— Работает он много, — согласился Брежнев, — но вокруг его болезни идут разговоры, и мы не можем на них не реагировать. Говорят, что Андропов обречен. А мы на него рассчитываем… Ты должен четко доложить о его возможностях и его будущем.

КГБ. Кабинет Андропова

Юрий Владимирович Андропов позвонил Чазову. Председатель КГБ был очень встревожен, фактически просил академика о помощи:

— Я встречался с Леонидом Ильичом, и он меня долго расспрашивал о самочувствии, о моей болезни, о том, чем он может мне помочь. Видимо, кто-то играет на моей болезни и под видом заботы хочет представить меня тяжелобольным, инвалидом. Я прошу вас, Евгений Иванович, успокоить Брежнева и развеять его сомнения и настороженность в отношении моего будущего.

Едва он закончил разговор, вошел дежурный секретарь:

— Прибыли товарищи из разведки.

Андропов кивнул. Вошли начальник внешней разведки Владимир Александрович Кружков и его заместитель Калиниченко.

— Давайте посмотрим, что у нас с Афганистаном, — сказал председатель КГБ. — Нам нужно продемонстрировать решительность и смелость, чтобы всем была ясна наша сила и наши возможности.

МИД. Кабинет Громыко

К Громыко попросился на прием первый заместитель министра внутренних дел Заботин.

— Андрей Андреевич, вы знаете — я профессиональный партийный работник. Много лет работал вторым секретарем московского обкома. В МВД меня перевели неожиданно, поручили, в частности, помогать афганским товарищам. И я не вылезаю из Кабула. Хотел посоветоваться.

— Я вас слушаю.

— Меня тревожит не то, что правящая партия в Афганистане расколота на две фракции. Это полбеды. А вот то, что и между нашими работниками в Афганистане нет единства, — это беда. Партийные советники считают, что надо работать с фракцией «Хальк», которая фактически стоит у власти. И у меня такое же мнение. А представители комитета госбезопасности поддерживают фракцию «Парчам» и лично Бабрака Кармаля.

— Кармаля же фактически отстранили от власти и отправили послом в Прагу, — заметил Громыко.

— Но чекисты считают, что именно он должен руководить страной. И намерены сделать все, чтобы он вернулся.

— А как ведет себя Тараки? — поинтересовался Громыко.

— Тараки не любит и не хочет работать. Страной руководит Хафизулла Амин. Он прекрасный организатор, но жестокий человек. Казнит и виновных, и невиновных.

— Восток! — заметил Громыко. — Там такие традиции. Когда приходит новое руководство, оно прежде всего лишает жизни своих предшественников.

— Ситуация такова, — подвел итог Заботин. — Реальная власть в руках Амина. Чекисты хотят его заменить — любыми средствами. Партийные советники придерживаются прямо противоположного мнения: надо поддерживать Амина. И с ним работать.

— Спасибо за информацию, — сказал Громыко. — Неплохо было бы вам изложить свою позицию в министерстве обороны.

Кремль. Кабинет Брежнева

Громыко расположился напротив Брежнева. Леонид Ильич пребывал в отличном настроении. Вошел дежурный секретарь:

— Извините, но Дмитрий Федорович Устинов хочет поговорить.

Леонид Ильич нажал кнопку пульта с надписью «Устинов».

— Слушаю тебя.

— Дорогой Леонид Ильич, — начал министр обороны.

Брежнев его перебил:

— «Дорогой», а ехать на матч не хочешь. А сегодня в Лужниках ЦСКА играет, твоя команда, между прочим.

Устинов стал объяснять:

— Не могу, Леонид Ильич. Я принимаю министра обороны Афганистана.

— Пошли ты его, — улыбнулся Леонид Ильич. — Вот Костя (Черненко) едет, а ты… Ну ладно, в другой раз.

Брежнев, нажав кнопку, отключил министра обороны и сказал Громыко:

— Замечательный человек Дмитрий Федорович. Классный специалист промышленности и министр. Но прежде всего человек, друг замечательный.

Громыко вернул Брежнева к текущий делам.

— Леонид Ильич, в афганском городе Герате восстание. Это крупный город. К мятежникам присоединились части гератского гарнизона, там убит один из наших военных советников.

Генеральный секретарь сразу поскучнел:

— Мне уже доложили.

— Афганское руководство просит прислать наши войска, — продолжал Громыко. — Но ввода наших частей хотелось бы избежать.

Брежнев поморщился:

— А Устинов говорит: «Американцы не боятся шуровать у нас под носом: Персидский залив, Иран. Почему же мы должны осторожничать и терять Афганистан?»

Громыко пояснил:

— Конечно, Афганистан отдавать нельзя. Но ввод войск приведет к серьезной напряженности в международных отношениях и помешает проводить твою миротворческую политику.

Леонид Ильич согласился:

— Да, нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну.

Кремль. Комната заседаний политбюро

Машина начальника генерального штаба маршала Огаркова въехала через Спасские ворота и остановилась у подъезда Совета министров. Двое чекистов — слева рядовой, справа офицер — проверили его документы. Огарков оставил шинель и фуражку в гардеробе. По широкой лестнице поднялся на второй этаж. По длинному коридору пошел направо. У него еще раз проверили документы. В конце коридора маршал свернул налево и попал в большую комнату, где собрались все, кого пригласили на заседание политбюро.

Брежнев — единственный — был без галстука, в мягкой шерстяной рубашке. Заседание шло долго, и появились официанты. Перед членами политбюро поставили бутерброды с белой и красной рыбой, с красной и черной икрой. Приглашенных угостили бутербродами с колбасой и сыром.

Маршал Огарков высказался против использования советских войск в Афганистане: