Книга Легион призраков, страница 132 – Маргарет Уэйс

– Будьте все-таки осторожней, – почти строго сказала Камила. – Вы хотели этого ребенка больше всего на свете. А теперь вместо того, чтобы спать, вы лежите и молитесь!

– А что еще мне делать? – спросила Астарта, садясь. – Если есть необходимость и приходит время действовать, человек действует. А когда нет необходимости или человек не способен действовать, ему остается терпеть и… верить.

Астарта говорила убежденно, но, умолкнув, вздохнула. Подняв свечу, Камила подошла к постели, на которой сидела Астарта.

– Вы сами не очень уверены в этом, но хотите убедить меня в правоте своих слов. Или, может быть, себя.

– Значит, мне не хватает сил, – сказала Астарта. – Я боюсь, Камила, боюсь за Дайена… и за моего ребенка. Мне было видение от Богини в ту ночь, когда он был зачат. Странное видение. У нас с Дайеном была любовь. Я видела лицо Дайена… в этот миг. А потом он исчез. Стало совсем темно, и я увидела другое лицо, незнакомое. И встретилась с его злобным взглядом.

Камила осторожно присела на край постели Астарты, поставив свечу на пол.

– Что это значит? – резко спросила она. Мысль о близости Астарты и кого-то еще, незнакомого Астарте, поразила Камилу. – Что не Дайен отец этого ребенка?

– О нет, Дайен, – бесстрастным голосом ответила Астарта.

– Тогда я чего-то не понимаю, – раздраженно сказала Камила.

– Я, я тоже, – подняла Астарта на Камилу свои чудесные глаза. – Теперь я знаю, чье это было то чужое лицо – кузена Флэйма.

Камила в замешательстве уставилась на Астарту.

– Этого не может быть. Ведь вы же тогда еще ни разу не видели его.

– Я не знала тогда, кто был этот человек. Теперь знаю. Из-за этого видения я оставила Дайена, – продолжала Астарта. – Я должна была расстаться с ним, должна была с открытой душой молиться Богине, чтобы избавиться от ужасных мыслей и чувств. Я надеялась, что она откроет мне смысл видения. Теперь я хотя бы знаю, чье было это чужое лицо.

Астарту била дрожь.

Камила хотела что-то сказать ей, но не решалась.

Она отказывалась верить, что такая мысль могла прийти ей в голову. Если бы Астарта рассказала ей про свое видение средь бела дня, она бы посмеялась над тем, что Астарта говорит об этом серьезно. Это был всего лишь сон – и ничего больше.

Но здесь, в этой темной, холодной и зловещей комнате, похожей на каменный мешок и освещенной лишь затухающим в камине огнем и коптящей свечкой, пойманная в ловушку и охраняемая стоящим за дверью стражем, терзаемая болью за Дайена и за себя, она вдруг поверила тому, что услышала от Астарты.

– Вы что-то хотели сказать? – спросила ее Астарта.

– Может быть, Богиня хочет сказать вам, что все можно спасти, что есть выход из положения. Все, что должен сделать Дайен, – это отказаться от короны, отречься. То, что вы хотели от него, у вас есть. Он дал вам ребенка. А Флэйм тогда сумеет получить то, чего он хочет, – стать королем.

– И как вы думаете, будет ли он хорошим королем? – хмуро спросила Астарта. – Смотрите, как поступает он с нами. С моим народом. Человек, способный пойти на похищение, насилие, убийство…

– Он делает это в силу необходимости, – возразила Камила. – Правителям приходится порой делать то, что им совсем не по нраву. Еще Маккиавели писал об этом. И Дайену приходится. Иногда правители вынуждены быть безжалостными.

– Безжалостными? И Дайен бывает безжалостным? – почти шепотом спросила Астарта.

– Нет, он – нет, – радостно отозвалась Камила. – Из-за этого он так и страдает. Помните, что сказал лорд Саган про ритуал? Это очень важно. Кто из них окажется сильнее, Дайен или Флэйм. Дайен на самом деле не создан быть королем. Он слишком близко к сердцу принимает чужие горести и заботы. Он печется о народе, беспокоится о своих подданных, пытается убеждать их, взывает к их здравому смыслу, когда мог бы просто действовать силой, он говорит людям правдиво и прямо, что они должны делать, а чего не должны. И слово у него не расходится с делом.

– Мне кажется, вы обрисовали очень хорошего правителя, – сказала Астарта и вздохнула. – Только он будет несчастлив.

– Вот, вы и сами видите, – убеждала себя Камила.

– Дайен был хорошим королем, – продолжала Астарта. – Он добивался мира, порядка, стабильности в галактике, и в большинстве дел ему сопутствовал успех.

– Да, успех, – с горечью сказала Камила. – И смотрите, что стало с ним.

Она подняла с полу свечу и вернулась на свою постель, задула пламя, забралась под одеяло и съежилась под ним, как загнанный в угол зверек, готовый в ярости броситься на врага, кусаться, царапаться, только бы спастись.

– Почему вы не испытываете ненависти ко мне, Астарта? – спросила она. – Я поняла бы вас, мне было бы легче…

– Тогда и вы смогли бы ненавидеть меня? Нет, я не испытываю к вам ненависти, но завидую вам, если вам так хочется.

– Завидуете мне? – повторила Камила, язвительно усмехнувшись.

– Да, завидую. Расскажите мне, как вы любили Дайена. – Голос Астарты изменился, стал доверительным и грустным.

Сначала Камила была изумлена, потом почувствовала себя задетой и заподозрила в вопросе Астарты какой-то подвох. В конце концов она решилась – а почему и не рассказать?

– Хорошо. Я скажу вам. Когда я обнимаю его, все его тело, каждая клеточка этого тела бесконечно дорога мне. Я хочу впитать его в себя, всего, и навсегда сохранить его в себе. И когда он во мне, я хочу вся растечься над ним, вокруг него, просочиться в него, стать кровью, питающей его, воздухом, поддерживающим его жизнь. Вот как я люблю его. Заботиться, тревожиться о нем, беречь его – и только его! Он для меня все, и, кроме него, ничто больше не имеет для меня значения.

– Теперь вы понимаете, почему я завидую вам? – спросила Астарта.

Настала тишина. Обе женщины молчали. И ни Астарта, ни Камила не подозревали, что сказали слишком многое.

* * *

Глубокой ночью двое мужчин сидели в ярко освещенной комнате, прислушиваясь к двум женским голосам.

– Вот вам то, чего вы хотите, мой друг! – торжествуя, воскликнул Флэйм. Откинувшись на спинку кресла, он улыбнулся Гарту Панте. – Проблема решена. Есть наследник престола. И у него будет лицо, похожее на мое. Так сказать, изготовление по заказу. И никаких волнений и забот. Ее величество беременна. И это действительно большая удача. Глуп бы я был, если бы не воспользовался этим.

– Каким образом, принц?

– Немного изменив мои планы. Я вступлю с ней в брак, чего проще?

– Да, конечно, – пожал плечами Панта. – Предполагается, что у нее уже нет мужа, я правильно вас понял?

– Вот именно.

– И предполагается также, что кровь не гуще, чем вода.