Книга Люси Салливан выходит замуж, страница 106 – Мэриан Кайз

— Но ведь ты не заключаешь сделки, твоя область — исследования и все такое, — заметила я.

— Вот именно! — воскликнул Дэниел. — И помнишь тот раз, когда я брал ее с собой на вечеринку, которую устраивали у нас в компании в середине июля?

— Нет, — сказала я, вовремя прикусив язык, чтобы не закричать: «Откуда мне было знать, куда ты водил ее и когда? Ты ведь не звонил мне и не сообщал, как у вас идут дела и чем вы, черт возьми, занимаетесь!»

— Ты бы видела, что она там устроила!

Ну-ка, ну-ка! От нетерпения услышать очередную гадость про Карен я подпрыгивала на стуле.

— Она стала флиртовать с Джо…

— С Джо? С твоим боссом? — уточнила я.

— Ага. Это было ужасно, Люси. Она практически предложила переспать с ним, если он поспособствует росту моей карьеры.

— Боже, какой кошмар, — сказала я, краснея за Карен. — Не кому-нибудь, а именно Джо! Ты пробовал остановить ее?

— Конечно, пробовал. Но ты же знаешь ее: если она решила что-нибудь, ничто не сможет ей помешать.

— Как это унизительно. — Я сморщилась.

— Люси, мне было так неловко за нее, — признался Дэниел. От тяжелых воспоминаний он побледнел и вспотел. — Так неловко.

— Догадываюсь.

Джо был голубым.

Мы помолчали, переживая за Карен.

— Но если отвлечься от карьеры и денег, вам было хорошо вместе? — спросила я. — Она тебе нравилась?

— Да, — твердо ответил Дэниел.

Я промолчала.

— Ну, в общем, она нормальная девушка, — вздохнул он. — Но вот с юмором у нее туговато. То есть совсем плохо.

— Это не так. — Я почувствовала, что должна хоть что-то сказать в защиту Карен.

— Я не говорю, что у нее совсем нет чувства юмора. Есть, но определенного рода: ей смешно, когда кто-то падает, поскользнувшись на банановой кожуре.

Во мне боролись совесть и желание как следует позлословить о Карен.

Победила совесть.

— Зато она красавица, ты согласен? — спросила я.

— Согласен.

— У нее прекрасная фигура, так ведь? — спросила я.

— Так… наверное, — неуверенно кивнул Дэниел.

— Так почему же ты отказался от нее?

— Потому что она перестала мне нравиться.

Меня это объяснение не устроило:

— Ага, так я и поверила! Пышногрудая блондинка — и перестала нравиться.

— Перестала, — настаивал Дэниел. — Она же совершенно холодная. А это ужасно: знать, что человек, с которым ты спишь, равнодушен к тебе. Люси, вопреки всему тому, что ты думаешь обо мне — и об остальных мужчинах, насколько мне известно, — большая грудь и много секса совсем не главное, что хочется найти в женщине.

— А что тебе хочется найти в женщине?

— Ну, к примеру, все то же чувство юмора. И было бы неплохо, если бы мне не приходилось всегда за все платить.

— Дэниел, ты же никогда не был жадиной! — удивилась я.

— Так и есть, деньги меня не очень волнуют. Но она ни разу не угостила меня стаканом пива, не пригласила на ужин, а это, согласись, неприятно.

— Но, может быть, это вызвано финансовыми затруднениями, — предположила я, сама понимая, что такое маловероятно.

— Я и не требую, чтобы меня накормили в каком-нибудь шикарном ресторане. Простого жеста было бы достаточно.

— А помнишь, она организовала в твою честь ужин?

— Помню. И еще я помню, что почти все делали вы с Шарлоттой.

Вечер Больших Хлопот вспомнился мне во всех деталях.

— И каждой из нас пришлось оплатить треть расходов, — добавила я.

— И мне тоже, — сказал Дэниел.

— Что? — не поверила я своим ушам. — И тебе тоже? — Оставалось только восхищаться наглостью Карен. — Ты знаешь, она ведь могла взять плату и с Саймона, и с Гаса, — воскликнула я. — И заработать на этом мероприятии кучу денег.

— Ну, с Гаса она вряд ли получила хотя бы фунт, — усмехнулся Дэниел.

Я не сказала ему, чтобы он оставил Гаса в покое и не смел неуважительно отзываться о нем. Ведь мы целый час провели, критикуя бывшую подружку Дэниела, так что это было только справедливо — разрешить ему один выпад в сторону моего бывшего парня.

— И она никогда ничего не читала, кроме одного дурацкого журнала, где есть только фотографии разных леди и виконтесс.

— Печально, — согласилась я.

— Лично я предпочитаю тот журнал, где печатают статьи о мужчинах, которые рожают детей, и о женщинах, мужья которых оказались извращенцами. Как он называется, а, Люси?

— «Нэшнл инкуайрер»?

— Нет, женский.

— «Мэри Клер»?

— Точно! — Дэниел пришел в возбуждение. — Обожаю этот журнал. Ты читала тот репортаж о женщинах, которых посадили в тюрьму за нелегальные аборты? Кажется, это было в февральском номере. Господи, Люси, представляешь…

Я перебила его:

— Карен читает «Мэри Клер», я точно знаю.

— Да? — Дэниел запнулся на полуслове, глубоко задумался, а потом сказал: — Нет.

— Что нет?

— Все равно я думаю, что не люблю ее.

Я радостно засмеялась. Ничего не могла с собой поделать.

— В общем и целом, — грустно подытожил Дэниел, — все сводится к тому, что Карен наскучила мне.

— Опять?

— Что значит опять, Люси?

— Ты то же самое говорил про Руфь — что тебе стало с ней скучно. Может, у тебя синдром рассеянного внимания, и тебе все быстро надоедает?

— Нет. Ты-то мне не надоедаешь.

— Ни я, ни автогонки. Но это не показатель, так как ни я, ни автогонки не являемся твоими подружками, — сострила я.

— Но…

— А та таинственная новая женщина, которую ты еще не смог затащить в постель — она тебе пока не наскучила? — спросила я ласковым голоском.

— Нет.

— Дай ей немного времени, Дэниел. Месяца через три ты будешь жаловаться, что засыпаешь при виде нее.

— Может, ты и права, — сказала Дэниел. — Ты часто бываешь права.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — похвалила я его. — А теперь отведи меня куда-нибудь, где хорошо кормят. Только не в пиццерию.

Пиццы я наелась с Гасом. Одним из его основных недостатков была неприязнь ко всему иностранному, особенно к мудреной заморской кухне. Единственным блюдом, которого он не боялся, была пицца.

Мы пошли в индийский ресторан, находящийся неподалеку.

За ужином я намеревалась поделиться с Дэниелом своими мыслями и чувствами о Гасе, но все мои попытки завести серьезный разговор провалились. Каждый раз, когда я задавала Дэниелу вопрос, он начинал петь песни о еде. Что, конечно, было по-своему очень мило, но мне хотелось излить сердечную боль. Мою сердечную боль. И кроме того, Дэниел не умел петь. В отличие от Гаса. Зато с Дэниелом я могла не опасаться, что к концу вечера останусь без пенса в кармане. То есть были и у него свои плюсы.