Книга Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 1. Меч Лета, страница 39 – Рик Риордан

— Откуда ты знаешь про этот термин?

—Э.. .вчера мне на поле боя сказали, что я применил его.-И я рассказал ему, каким образом выбил оружие из рук атакующих.- И когда я заживил перелом у Блитца или прошёл сквозь стену огня на мосту Лонгфелло.. .Интересно, а что, если это один и тот же вид магии.

Тот какое-то время не отвечал, переваривая мои слова.

— Трудно сказать, - наконец задвигались его руки, и, если переводить на нормальную речь, я бы сказал, что он сейчас говорил осторожно, как бы с оглядкой. - Эльфсейдер бывает разный. Как правило, это мирное волшебство. Лечить. Растить. Останавливать жестокость, насилие. Научиться ему невозможно. Эльфсейдер - это не волшебство рун. Ты или родился с ним, или нет. Ты - сын Фрея. Полагаю, тебе передались какие-то из его способностей.

— Значит, Фрей эльф? - возник у меня естественный вывод.

Харт покачал головой.

— Фрей - лорд Альфхейма. Наш бог-покровитель. Ваны близки нам. Ваны были источником всего эльфсейдера.

— Но почему ты упомянул об этом в прошедшем времени? Разве эльфы больше не могут общаться с деревьями, птицами и так далее?

Харт, возмущённо крякнув, с большими предосторожностями выглянул из нашего убежища, чтобы проверить, тут ли ещё наш любимый патрульный.

— Нынче Альфхейм совсем не такой, - юркнув обратно, ответил он мне. - Почти никто не рождается с эльфсейдером. Магией тоже почти никто не владеет. По мнению большинства современных эльфов, Мидгард это просто миф о мире, в котором люди живут в замках и носят латы и обтягивающие чулки.

— Может, тысячу лет назад так и было, - предположил я.

Харт кивнул.

—Тогда наши миры гораздо плотнее взаимодействовали. А теперь оба сильно изменились. Эльфы больше не работают, а сидят у экранов, смотря смешные эльфийские видео.

—Эльфийские видео? - не был уверен я, что правильно понял жестикуляцию Харта. А если правильно, то Альфхейм удручающе походил на Мидгард. - Выходит, о волшебстве ты знаешь не больше меня.

—Мне неизвестно, на что оно было похоже в стародавние времена, но я пытаюсь освоить. Всем пожертвовал ради попытки.

—То есть? - заинтриговал он меня.

Он снова осторожно выглянул на улицу.

— Гомез ушёл. Пошли.

И ни жеста в ответ на мой вопрос. То ли его не услышал, то ли проигнорировал.

Похоронное агентство располагалось возле Вашингтон-стрит и Чарльз-стрит, спрятанное в ряду таунхаусов Бей Виллиджа, которые как-то совсем стушевались среди современных небоскрёбов из бетона и стекла. «Твайнинг и сыновья. Ритуально-мемориальные услуги» - гласила вывеска над входом.

Возле двери был вывешен список ближайших мероприятий. Мои проводы значились в нем первым номером. Магнус Чейз. Дата сегодняшняя. Прощание со мной должно было начаться в десять часов, но, судя по запертой двери и темным окнам, агентство пока ещё не открылось.

— Пришёл заранее на собственные похороны, - проворчал я. - Крайне типичная ситуация.

Руки мои подрагивали. Перспектива узреть себя мертвецом мне казалась куда страшнее, чем сам момент гибели.

— Ну? Вламываемся? - посмотрел я на Харта.

— Сейчас кое-что попробую, - азартно блеснули у него глаза.

Он извлёк из-за пазухи кожаный кисетик, содержимое которого издало уже знакомый мне звук.

—Руны? - догадался я. — Ты знаешь, как ими пользоваться?

Он лишь пожал плечами с таким видом, как отвечают: «А вот сейчас мы и выясним», и, вынув одну из плашечек, постучал ею легонько по ручке двери. В замке щёлкнуло. Дверь распахнулась.

— Класс, - понравилось мне. — Это срабатывает на любой двери?

Харт сунул плашечку с руной обратно в кисет, а его опустил за пазуху. Лицо его выражало смесь грусти и осторожности - точнее определить не могу.

—Я только учусь, - ответил он мне. - До этого пробовал только однажды, когда мы встретились с Блитцем.

—Ну и как же вы встре...

Харт решительным жестом заставил меня умолкнуть.

—История долгая. Блитц спас мне жизнь. Ты давай-ка лучше иди, а я здесь останусь. Мёртвые тела людей... - Он фыркнул, поёжился и покачал головой.

Ничего себе эльфийская поддержка!

Внутри похоронное агентство насквозь пропахло увядающими букетами. Потёртый красный ковёр и стены, забранные панелями из тёмного дерева, делали это место похожим на огромный гроб. Прокравшись по коридору, я заглянул в первую же комнату, которая попалась мне на пути.

Она была обустроена как часовня: стена в три окна с витражами, стулья с откидывающимися сиденьями обращены к помосту с открытым гробом. Я это возненавидел с первого взгляда. Чтобы вам стало понятно, меня воспитывали вне всякой религии, и я привык считать себя атеистом. Насмешка судьбы при такой позиции оказаться сыном древнескандинавского божества, отправиться после смерти в мир для геройских воинов и удостоиться прощальной церемонии в дешёвой универсальной часовне для всех конфессий. Если там, наверху, и впрямь есть Всемогущий Бог Всей Вселенной, воображаю, как он в тот момент надо мной насмехался.

При входе в часовню был выставлен мой портрет, обрамлённый траурной каймой из гофрированной бумаги. Та же самая идиотская фотография меня пятиклассника, а под ней притупился столик с тетрадкой для соболезнований.

У меня прямо руки чесались оставить там первую запись: «Спасибо за то, что явились на мои похороны. Магнус». Только кто, собственно, на них явится? Рэндольф? Или, может, дядя Фредерик с Аннабет, если они ещё в городе? Или кто-то из прежних моих одноклассников? Ну и в том случае, если агентство сподобится выставить угощение, вполне вероятно, пожалуют какие-нибудь мои бездомные знакомые.

Хотя единственные, с кем я общался, были Блитцен с Хартстоуном.

Мне вдруг стало ясно, что все эти размышления просто попытка оттянуть момент встречи с собственным телом. Не знаю, сколько уж времени я ещё переминался с ноги на ногу возле входа, никак не решаясь войти, когда наконец сказал себе: «Хватит!» - и двинулся к помосту.

При виде того, что лежало в гробу, меня прямо скрутило от тошноты.

Не то чтобы моё неживое лицо показалось мне безобразным, но... Вы когда-нибудь слышали собственный голос в аудиозаписи? Он ведь кажется совершенно чужим. Вот и моё лицо мне предстало будто запечатлённое неумелым фотографом. Вроде бы я и в то же время ничего общего. Волосы тщательно зализаны. Кожа покрыта толщённым слоем грима, видимо, с целью скрыть синяки и порезы. Губы застыли в дурацкой полуулыбке, какой я ни разу в жизни не улыбался. А этот дешёвый синий костюм и синий галстучек! Ненавижу синий. Довершали сей омерзительный образ руки, сложенные не на груди, а на животе. Видимо, похоронщики таким образом закамуфлировали дыру, которую проделал у меня в брюхе ком раскалённого асфальта.