Книга Осень в Сокольниках, страница 114 – Эдуард Хруцкий

— Убитый мною Григорьев Олег Тимофеевич по нашей картотеке проходит как рэкетир.

— Это опять агентурные данные.

— Мы сейчас отрабатываем связи Сомовой и Григорьева.

— Что-нибудь есть?

— Пока немного. Знаем только, что Григорьев был в кунцевской группировке, потом ушел работать на солидного хозяина. Сомову несколько раз видели с ним. Думаю, что машину Наталья Борисовна приобрела…

— Думай не думай, — перебил его Кафтанов, — приобрела, и все. Начинай работать с ней. Что по Саше-вертолетчику с Патриарших прудов?

— «Афганцы» такого не знают. Я запросил горвоенкомат.

— В показаниях Козлова есть одна любопытная деталь: «Вертолет поднялся как-то странно и пошел над деревьями, все время заваливаясь.» Видимо, пилот был неопытный. Следовательно, запрашивай все летные училища, военные и ГВФ, отрабатывай всех исключенных москвичей.

— А если он не москвич?

— В показаниях Акимова целый абзац их разговора о Москве. Москвич он.

— Хорошо, я отработаю эту версию.

— Теперь внимательно слушай меня, Игорь. Есть СП «Антик». Сначала убивают австрийца Мауэра, потом покушаются на жизнь вице-президента Сергея Третьякова. Он лежит в госпитале в Вене. Теперь еще некто Лебре, наемный убийца. По всем данным, этот человек к нам въехал, а обратно не выехал. Все погранпосты дали сведения. Нет такого человека. Значит, или он выехал по другому паспорту, или он здесь.

Кафтанов поднял трубку.

— Леонид Петрович, зайди ко мне.

Через несколько минут в кабинет вошел начальник отдела Управления БХСС Смирнов.

— Ну, я начну сразу, — сказал он, поздоровавшись и садясь за стол. — Мы еще раз проверили СП «Антик» и ничего интересного не нашли. Есть мелкие нарушения, такие же, как и у всех. Но больше ничего. Вице-президент Сергей Третьяков — человек, который не позволяет нарушать никаких нормативных актов. Правда, получает большие деньги, но все законно.

— Чем же они промышляют?

— Согласно уставу, делают точную копию антикварной мебели, дворцовых убранств, ковки, решеток. Сначала поставляли небольшими партиями в стране и за рубежом, потом начали получать солидные заказы от двух европейских и одной американской кинокомпаний. Они американцам дважды для съемок фильмов о России поставляли первый раз мебель, гобелены, картины, находившиеся у семьи Романовых. Второй заказ — все то же самое, но времен Елизаветы Петровны, а сейчас у них грандиозный контракт. Некто Вольфер — продюсер — начинает подготовку фильма о декабристах. Натурные съемки в СССР, а все павильоны в Голливуде. Заказ миллионный.

— Они отправляют свою продукцию морем?

— По-всякому. В основном контейнерами в Европу, но я связался с таможней. Никаких нарушений. Руководство СП само зовет таможенников, просит помочь.

— Любопытно. — Кафтанов закурил. — Так почему же происходят трагедии с руководством СП?

— Думаю, хорошо отлаженное дело, большие валютные барыши, вот мафия, как ее любят называть журналисты, и прибирает фирму к рукам.

— Кто там сейчас на хозяйстве? — спросил Кафтанов.

— Коммерческий директор Лузгин Сергей Семенович.

— Вот ты к нему и сходи, Игорь, с бумагами, пришедшими из Вены. Мол, так и так, были ли у Третьякова враги.

— Понял.

Химическая лаборатория Института растениеводства спряталась в зарослях Тимирязевского парка.

Роман Гольдин шел по заросшим аллеям, мимо редких покосившихся скамеек, мимо развалин сооружения, бывшего когда-то летним павильоном.

Пусто в парке. Солнце, пробивающееся сквозь кроны деревьев, да гомонящие птицы.

Гольдин шел и думал о том, что, если вложить сюда деньги, можно было бы сделать второй Кони-Айленд.

Дорога к лаборатории угадывалась заранее. Прямо на траве валялись битые реторты, ящики от химикатов, кучи какого-то порошка.

Лаборатория маленькая, одноэтажная. Длинный кирпичный домик постройки начала века.

Покосившееся крыльцо, наполовину разбитая вывеска.

Роман дернул обитую мешковиной дверь и вошел в прохладный коридор.

Пусто, только где-то за дверью пела София Ротару.

У двери с табличкой «Заведующий лабораторией» Роман остановился и постучал.

Ему никто не ответил, и он приоткрыл дверь.

В маленьком кабинете за столом сидел человек и сосредоточенно чинил зажигалку.

Занятие это настолько поглотило его, что он даже не обратил внимания на вошедшего.

— Дима, — позвал Роман.

Человек за столом поднял голову, потом засмеялся:

— Роман! Да как ты меня нашел?

Они обнялись.

— Ну ты даешь, — с долей зависти сказал Дима, оглядывая заграничную красоту Гольдина, — во всем дорогом.

— Жизнь такая, мистер Новиков. Бизнес требует упаковки. А ты что-то сдал.

— На двести семьдесят не разбежишься.

Гольдин оглядел его внимательно, как старшина новобранца.

Да, этот человек знал лучшие времена. Об этом говорили и заношенный блейзер, и рубашка от Диора, и много раз чиненные туфли «Хорретс».

— Дела идут неважно, Дима? — Роман сел у стола, смахнул детали зажигалки.

— Ты что? — ахнул Новиков.

— На. — Гольдин положил на стол коробочку. — Золотой «Ронсон».

Потом из внутреннего кармана пиджака он достал длинный плоский футляр.

— А это на руку надень. «Омега». Пора становиться солидным человеком.

Роман огляделся.

— Скромно. Ты докторскую защитил?

— Нет. — Дима достал пачку «Столичных».

Теперь Роман открыл кейс и положил перед товарищем два блока «Данхилла».

— Круто, — засмеялся Дима.

— Так что с докторской?

— Ничего. После того, ты помнишь, меня поперли из института, чуть под следствие не угодил. Академик отмазал, не хотел, чтобы институт склоняли. Вот здесь и придуриваюсь.

— А мы тогда неплохо империалы подделали, неплохо.

— Это тебе неплохо. Ты в Америку свалил, а я здесь припухаю.

— Вот я и приехал, Дима, помочь тебе.

— Материально? — усмехнулся Новиков.

— Если хочешь, то материально. Я тебе еще кожаную куртку привез, вечером отдам. А пока на тебе аванс.

Из кейса появились четыре пачки.

— Здесь три тысячи деревянными и пятьсот гринов.

— За что аванс, Рома? — Новиков быстро рассовал деньги по карманам.

И Гольдин понял, что разговор получится, уж больно у старого друга тряслись руки, когда он хватал деньги.