Книга Попаданка в академии драконов, страница 76 – Любовь Свадьбина

Все это звучит прекрасно, если бы не одно но: меня при этом запирают.

— И все это под твоим чутким контролем!

Арендар прикрывает глаза и шумно вдыхает. Веки и ноздри трепещут, вздрагивают мышцы лица.

Не жалеть! Пока не отпустит и не научится слушать — не жалеть!

Выдохнув, Арендар чуть приоткрывает глаза, но смотрит на свои колени:

— Никогда не повышай голоса на дракона. Ради твоей безопасности просто никогда не кричи. Это не мой каприз, это требование здравого смысла.

— Но вы друг на друга голос очень даже повышаете.

— Если от моего крика Дегон обратится, я выдержу удар. И если я обращусь, он тоже переживет, а тебя может размазать. Думаешь, нас боятся просто так? Думаешь, только из прихоти стараются не злить? Человеческая форма нам не родная, мы очень легко превращаемся в громадных ящеров, способных ударом лапы или хвоста убить, растерзать когтем, обратить в пепел, ледяную или каменную статую.

Теперь действительно понятно, почему все трепетно оберегают покой драконов. И мне бы надо осторожнее, но… как же невероятно бесит это покровительственное отношение! Ну почему он не может оставаться таким же милым, как раньше?

— И вам нормально, что вас все боятся? Не противно быть пугалами?

— Так меньше жертв. Поверь, пресмыкания окружающих не доставляют мне ни малейшего удовольствия.

— Я бы так не сказала, ты же ожидаешь от меня пресмыкания и покорности.

Помедлив, Арендар тихо отвечает:

— Нет. Я жду от тебя здравого смысла, чтобы ты осознала: на тебя покушались. Возможно, преступники еще на территории академии, а значит, ты в опасности, и самое безопасное место — мои апартаменты. Или принца Сарана, или моего брата, или ректора Дегона. Но ни к кому из них я тебя не пущу.

Фыркаю. Ну да, кто бы сомневался. Меня убить пытались, а он думает, как бы ко мне другой мужчина не подошел. Покачав головой, подтягиваю колени к груди и утыкаюсь в них лбом.

— Расскажи, что у вас там с расследованием? Мне правда интересно.

И просто не хочется думать об отношениях, которые совсем недавно казались такими чудесными. Почему нельзя вычеркнуть воспоминания о том, как он нежно на меня смотрел до всех этих команд?

— Элоран допросил то, что осталось от Фабиуса. Порождение Бездны тот принял добровольно.

— Как такое возможно? — Поднимаю голову. — Как живое существо может согласиться впустить в себя подобную тварь?

— Соблазн силой, властью… Это не редкость: порождениям нужно согласие одаренного хозяина тела для быстрого соединения, адаптации и доступа к магии и сознанию. Все процессы при добровольном соединении идут быстрее, сила больше. Фабиусу не нравилось, что академия принимает одаренных, невзирая на расы и статусы, и жителей непризнанных миров. Академия драконов единственная, кто занимается их адаптацией.

— И чем мы ему помешали?

— Считает это несправедливым распределением ресурсов. Это наши внутренние проблемы еще со времен подчинения царства болотных гоблинов и их восстаний. Тогда их сокровищницу изъяли, положили в имперский банк, проценты от этого вклада идут на обучение студентов и содержание малоимущих и иномирцев.

Теперь понятно, почему Фабиус с такой радостью деньги с меня списал: месть за обиды народа.

А от самой страшной части наказания меня спас Арендар…

— Но зачем? — Вскидываю руки. — Не понимаю: зачем так над собой издеваться?

— Ему обещали академию в личное пользование. Хотя тут, вернее сказать, совместное.

— Он специально выманил меня в лес?

— Нет, ваша встреча была случайностью. Счастливой случайностью, потому что разожравшееся порождение поймать намного сложнее. Ты бы не успела убежать, он бы за секунду проглотил тебя целиком.

Во рту становится сухо и колюче, все в животе скручивается. Жаль, Арендар бокал с вином раздавил: я бы с радостью глотнула чего покрепче.

Поднявшись, Арендар наливает в стакан воды и протягивает мне.

Внутри все подрагивает. Я забираю стакан. Зубы противно стучат о кромку. Арендар осторожно касается моего плеча. Его руку физически невозможно оттолкнуть, но, к счастью, он убирает ее сам и забирает опустевший стакан, садится с ним.

— Может, принести успокоительного?

— Нет. — Пару дней назад лучшим успокоительным было бы прижаться к нему. — Рассказывай дальше.

— А ты знаешь, даже отец редко позволяет себе так мной командовать.

— Не хочешь — не рассказывай. — Отворачиваюсь и, скрестив ноги, складываю руки на груди. Как самому приказывать — так можно, а как ему ответили тем же, так сразу обида.

Он звякает стаканом о тумбочку.

— Элоран прав: вы, женщины, на редкость непоследовательные и непонятные создания.

— Мне по-прежнему интересны подробности, — уверяю я.

— Я не об этом, а о твоей непоследовательности в отношениях со мной.

В груди становится жарко от наплыва противоречивых чувств, от желания снова кричать. Но я сдерживаюсь и дрогнувшим голосом поясняю:

— У нас нет отношений. И ты вроде собирался все рассказать.

И нет, я не буду думать о поцелуях на крыше, не буду, не буду, не буду, даже если от воспоминаний наворачиваются слезы.

Арендар молчит. Мою спину опаляют волны жара. Звонко трескается стакан. И температура возвращается к норме.

— Мы нашли магазин, в котором вчера утром приобрели конфеты, и почтовое отделение, через которое их отправили. И покупку, и отправку совершил мужчина неопределенного возраста человеческой расы. Скорее всего, внешность была иллюзией.

— Если можно создать иллюзорную внешность, зачем было отправлять конфеты почтой?

— В академии нельзя наложить иллюзорную внешность, это одна из базовых защит. Исключение — тренировочные залы. В городе такого ограничения нет. — Арендар умолкает. Не дождавшись отклика, продолжает: — Преступник или преступница расплатились обычными имперскими монетами, так по ним личность не выследишь. Почтовый сканер зафиксировал в посылке незначительные магические колебания, но не опознал ничего опасного.

— Письмо, — вдруг догадываюсь я, и снова меня обжигают воспоминания о свидании на крыше: я же надеялась на что-то подобное. — Подделка почерка?

— Да. Виртуозный обход академической защиты: чары наложены в городе и слишком незначительны, поэтому не заблокировались. Реальный почерк автора выгорел после наступления времени свидания. Следы заклинаний слишком слабы, чтобы по ним определить исполнителя. Единственная зацепка — это вряд ли работа первокурсника. Как и все остальные заклинания. Тебя выманивали к трещине в стене, потому что возле нее нарушены защитные чары и системы оповещения о запрещенных чарах.