Книга Подвал, страница 64 – Наташа Престон

– Саммер, дорогая, – мамин голос звучал очень странно. Я помнила его, но узнала не сразу. Мама всхлипывала, я пыталась улыбнуться, чтобы утешить ее. Свобода так же напоминала сон, как и неволя в первые дни пребывания в подвале. – Милая, как ты себя чувствуешь?

Я не могла говорить – на это у меня не хватало сил, – но старательно кивала.

– Я позову врача, – сказал Генри. Я не видела брата, который так меня доставал, но его голос помнила отлично. Я слабо улыбнулась.

– Ну, вот тебе уже и лучше, – мама погладила меня по волосам. Я слегка повернула голову, чтобы лучше ее видеть. За эти почти восемь месяцев она постарела как будто на восемь лет. Волосы седые, под глазами большие темные круги. Это из-за меня?

Незнакомая женщина в светло-голубой форме медсестры посмотрела на меня и улыбнулась как своей дочери.

– Здравствуй, Саммер. Меня зовут Тара. Как себя чувствуешь? – Я открыла рот, но смогла произнести только что-то бессвязное. В горле пересохло, как будто я наглоталась песка. Я пожала плечами. Тара улыбнулась. – Болит что-нибудь? – Я кивнула. Болело все, но больше всего – голова. – Ладно. Сейчас принесу обезболивающее. Вода на тумбочке.

– Я сейчас, – сказал отец. Я улыбнулась. Он, конечно, хочет сделать что-нибудь полезное.

Медсестра кивнула.

– Пойду, принесу что-нибудь от боли и позову врача, чтобы ее осмотрел.

– Спасибо, – сказала мама, взяв меня за руку. – Саммер, милая… – Она замолчала и вытерла струившиеся по лицу слезы. Я поморгала, потому что окружающее вдруг снова стало расплываться. В голове стучал пульс, хотелось спать.

Отец налил мне воды в чашку и поставил в нее соломинку. Кто я такая? Я открыла рот. Вода была прохладной. Я выпила почти всю чашку, и ощущение сухости в горле прошло.

– Как дела? – в палату вошла еще одна медсестра. В руке у нее был шприц – обезболивающее. Я с облегчением вздохнула. Давай! – Саммер, меня зовут Брианна. Не беспокойся. Я не буду тебе что-то делать. Лекарства будут вводиться внутривенно. – Она вставила иголку в трубочку, и ничего не произошло. Долго ли надо ждать, пока это лекарство подействует? – Скоро придет доктор. Вызовите меня, если что-то будет нужно. – Она вышла из палаты, и мы снова остались одни.

Обрывки событий проплывали у меня в сознании, но я не могла упорядочить их. Где Роза, Мак и Фиалка?

– Что… было? – спросила я.

Мама, отец и Генри приблизились ко мне, сели на край кровати. Он маячили надо мной, и я стала беспокойно ерзать. Почему я беспокоюсь, ведь это мои близкие?!

– Ты что-нибудь помнишь, милая? – спросил отец.

– Помню Клевера. Он напал на Фиалку, на всех нас. Где они?

– Остальные девушки? – спросила мама. Голос был тихий, как будто она думала, что я стеклянная и от громкого звука могу разбиться. Отец и Генри снова приблизились.

Сердце у меня остановилось. Где девушки?

– Мне надо их увидеть. Вы можете их найти?

– Саммер, успокойся.

– Где сестра? – я приподнялась, и в голове запульсировала боль. Я застонала и, морщась, опустилась на подушку.

– Найдите их, пожалуйста, – прошептала я, и мои глаза наполнились слезами.

– Милая, успокойся, – проговорила мама. Они переглянулись с отцом, и я не поняла, что это означает. – Сейчас папа сходит и узнает, что с ними.

Кто-то постучал в дверь, и вошла женщина. Не медсестра. Она была в черных брюках и облегающей черной рубашке, на шее – карточка с именем.

– Здравствуй, Саммер. Меня зовут Сесилия. Как себя чувствуешь?

– Где они? – спросила я.

Сесилия улыбнулась. Она знает о них. Наверно, ухаживает за ними.

– Я только что видела Мак, она встает и уже ходит. И Фиалка с нею. Состояние Фиалки критическое, но стабильное.

Я вздохнула. Критическое. Это плохо. В самом деле плохо.

– А Роза? – прошептала я.

– Физически – хорошо.

У меня в глазах появились слезы. Конечно, ей не хватает его.

– Мне надо повидать их.

– Вот почувствуешь себя лучше, и я это устрою.

– Я хорошо себя чувствую. Пожалуйста.

Сесилия покачала головой.

– Извини. Отдохни немного, и тогда я посмотрю, можно ли тебе повидать Фиалку.

Настоящим именем Сесилия называла только меня, но не девушек. Неужели Мак не сообщила их настоящих имен? Мне почти хотелось, чтобы меня называли Лилией – чтобы снова стать такой же, как они. Почти восемь месяцев я видела только Мак, Розу и Фиалку и теперь, без них, чувствовала себя уязвимой. Саммер – мне казалось, что так меня звали давным-давно, в другой жизни. Но я не хотела носить имя, которое дал мне он. Не хотела иметь с ним ничего общего. Только с девушками.

– Он в тюрьме?

Сесилия посмотрела на моих родителей.

– Не могу сказать, Саммер. Спроси у родителей. – Она перевернула мою диаграмму и что-то написала на ней. Осмотрев меня, выпрямилась. – Так, через некоторое время я снова к тебе загляну, и мы обстоятельно побеседуем. Когда будешь лучше себя чувствовать. – Сесилия – явно не сестра.

– Есть хочешь? – спросила мама, когда Сесилия вышла из палаты.

– Нет. Где он?

– Его забрали полицейские, – ответил отец. – Ты теперь в безопасности, Саммер. Он больше не причинит тебе вреда.

Всякий раз, когда ко мне обращались «Саммер», я ожидала, что ответит кто-то другой. Как будто обращаются не ко мне. Я не чувствовала себя Саммер. Я испытывала такое же странное ощущение, как в первые дни в подвале, когда меня называли Лилией.

Дверь открылась, и я вздрогнула. Находиться вне подвала, в реальном мире было странно. Почти страшно. Мне хотелось, чтобы родители и Генри ушли, но они не уходили. Нет, я не искала одиночества. Просто было неловко оттого, что на меня постоянно смотрят, – я казалась себе участницей реалити-шоу.

– Саммер, – Генри помахивал рукой у меня перед лицом. – Как ты? Я пытаюсь до тебя докричаться последние минуты две.

Я нахмурилась. В самом деле?

– Хм. Что?

Он улыбнулся и сел на край кровати.

– Сюда едет Льюис. – Льюис. Сердце у меня запрыгало, в груди что-то затрепетало. Он едет сюда, сейчас. – Хм, – сказал Генри, нахмурившись. – Хочешь его увидеть?

Хочу ли я? Последние семь с половиной месяцев я только этого и ждала. Но теперь, когда это стало возможным, я не могла понять, что чувствую и чего хочу. Не в том дело, что он будет смотреть на меня, как все остальные. Просто мне не надо жалости, особенно его. Только бы оказаться рядом с Розой, Мак и Фиалкой. И почувствовать себя в безопасности.

– Где они? – спросила я.