Книга Прайм-тайм, страница 12 – Лиза Марклунд

– Что это? – произнесла Анна Снапхане за его спиной, и он не успел остановить ее.

Она включила светильники на потолке, и весь отсек утонул в ярком свете. Ноги Мишель выглядели белыми как мел и абсолютно бескровными на фоне темно-синего коврового покрытия, а у одной из них валялся большой и несуразный револьвер. Чей-то крик эхом отдался в голове Гуннара.

Он закрыл глаза, больше не хотел вспоминать. Резко отвернулся от зеркала, попытался стряхнуть с себя, казалось, оставшийся на теле запах, подошел к окну. Дождь и не собирался стихать, как сумасшедший барабанил по стеклу. Гуннар смотрел наружу, увидел двух полицейских, бродивших вокруг автобуса, вроде как бесцельно и бестолково.

Внезапно он решил, что с него хватит.

Он натянул на себя куртку, получше завязал ботинки, поправил волосы и поспешил на улицу.

Полицейские удивленно подняли на него глаза, когда он спускался к ним, стоявшим там, словно это был их, а не его автобус.

– Сколько еще вы будете заниматься этим? – спросил он.

– Чем? – уточнил курчавый юнец в униформе.

– Когда я получу назад автобус?

– Я позову комиссара, – сказал курчавый.

Другой стоял на метр дальше, настороженно поглядывал на него.

– Я должен был уехать отсюда в восемь утра, – сообщил Гуннар Антонссон сквозь дождь.

Полицейский отвернулся.

К нему подошел его молодой коллега в компании с мужчиной в кожаной куртке и пестрой рубахе.

– Ступай в автобус, – сказал тот, протянул руку в знак приветствия.

От удивления Гуннар потерял дар речи и от его злости не осталось и следа. Преисполненный благодарности, он преодолел пять ступенек по металлической лестнице и, шагнув внутрь, подальше от дождя, резко остановился. Проход в аппаратно-студийный отсек был ярко освещен и забит народом, по крайней мере, так ему показалось в первое мгновение.

– Мы прочесываем всю аппаратную в поисках улик, как ты, надеюсь, понимаешь, – сказал мужчина в пестрой рубахе.

Гуннар кивнул коротко и нерешительно спросил:

– Она еще… лежит там?

Его собеседник извлек пачку сигарет из нагрудного кармана своей рубашки и посмотрел на Гуннара.

– Да, – ответил он. – Она еще лежит там. Точно как ты нашел ее.

Гуннар Антонссон опустил взгляд в пол.

– Наверное, это стало потрясением для тебя, – сказал полицейский комиссар. – К тому же все произошло в твоем автобусе.

– Это не мой автобус, – возразил Гуннар неожиданно резко. – А фирмы. И я любил ее. Я был одним из немногих, кто любил ее.

Полицейский достал сигарету, потом передумал и вернул пачку в карман.

– Что ты имеешь в виду?

– Она была добрая, – сказал Гуннар Антонссон и услышал, что его голос дрожит. – У нее всегда находилось дружеское слово. Остальные просто завидовали ей.

Он не смог сдержаться, слезы покатились по щекам. Он судорожно вытирал их тыльной стороной левой руки.

– Какие у тебя здесь обязанности? – спросил полицейский.

– Я ТРП, технический руководитель передачи, а все это называется передвижной телестанцией номер пять. Я отвечаю за технику и сам автобус при записи всех летних программ «ТВ Плюс».

– У тебя настоящий монстр на колесах, – заметил комиссар.

Гуннар Антонссон откашлялся.

– Автобус таких размеров можно использовать почти где угодно, начиная с крупных спортивных событий типа футбольных матчей и первенства мира по хоккею и заканчивая массовыми шоу и солидными развлекательными программами. Мы вели отсюда трансляцию и «Евровидения», и церемонии вручения европейских музыкальных наград MTV в Глобене в этом году.

Комиссар присвистнул.

– Вам это было меньше всего надо, – сказал он. – Это ты открыл его?

Гуннар кивнул:

– Они разбудили меня сразу после шести…

– Кто именно?

Гуннар задумался.

– Их было много, – сказал он. – Анна Снапхане, и менеджер, и Карин, продюсер, и еще несколько человек. Это важно?

– Да, – сказал полицейский. – Но мы можем подождать с этим, пока не допросим тебя по всем правилам в здании. А пока расскажи коротко, что произошло сегодня утром.

Гуннар Антонссон глубоко вздохнул:

– Я открыл, и там лежала она. Люди отреагировали по-разному, менеджер завопил как сумасшедший, словно какая-то баба. Карин просто вышла наружу, Анна Снапхане наклонилась и потрогала ее ноги, сидела и таращилась на нее, мне пришлось вытолкать ее отсюда. Мариана и другая девица видели не так много, я сразу же заставил их выйти.

– Значит, ты позаботился обо всем?

– Я пошел и позвонил по 112 в 06:22, я сообщил им, что у нас смертельный случай в мобильной телестанции.

– Но ты не сказал, что речь идет об убийстве?

– Я не хотел выполнять работу полиции.

Один из трудившихся внутри полицейских с извинениями протиснулся между ними на улицу. Гуннар Антонссон заметил, что он держал маленькие пластиковые пакеты с непонятным содержимым.

– Чем ты занимался потом? – спросил комиссар в пестрой рубашке.

– Я приготовил немного кофе у себя в комнате наверху. Потом сидел и ждал полицейских. Это заняло немало времени, они появились только в 08:16.

– Патрульная машина выезжала на изнасилование в Вингокер, – объяснил комиссар. – Твой сигнал отодвинули на второй план, поскольку никто не знал, что есть основания подозревать убийство.

Гуннар промолчал.

– Чем занимались другие в это время?

Он сглотнул, размышляя:

– Я сам по себе.

– То есть ты понятия не имеешь?

Полицейские эксперты снова протиснулись между ними внутрь, уже без пакетов. Гуннар Антонссон устал от их разговора, от всей ситуации.

– Они сидели и болтали внизу в общей комнате, кто-то плакал. Как долго вы будете работать здесь внутри? Я уже несколько часов как должен находиться в пути.

– Боюсь, нам понадобится время.

– Сколько?

– Ну, наверное, несколько недель…

Гуннар вздрогнул:

– Несколько недель? Вы что, с ума сошли?

Комиссар и глазом не моргнул.

– Мы заберем автобус, – сказал он и снова достал сигареты. – Я думаю, он простоит в нашем гараже по крайней мере четырнадцать дней, доступный для исследований.

От негодования у Гуннара Антонссона покраснели уши. – Наша фирма целиком и полностью зависит от него, – произнес он, с трудом сдерживая эмоции. – Вы понимаете, сколько стоит каждый час его простоя? Нам надо в Данию в понедельник, там будет большая ярмарка. И что теперь делать?