Онлайн книга «Прайм-тайм»
|
– Я… я… я не знаю. Полицейский посмотрел сквозь нее рыбьими глазами, оставил эту тему. – О чем они ругались? Дыхание постепенно восстановилось, Анна порылась в памяти, провела пальцами по лбу: – Дело касалось контракта. Я не знаю, как ссора началась, но она уже вышла из-под контроля, когда я вошла. Мишель выглядела не совсем адекватной, как бы это лучше сказать… несла всякую околесицу. Говорила, что Мариана могла бы быть довольна, все же довольны и счастливы, в этот вечер каждый получил то, что хотел, ее следовало перемолоть в кухонной мясорубке, массу подобного. – У тебя не возникло ощущения, что Мишель Карлссон утратила равновесие? Анна засмеялась и вздохнула: – Это еще мягко сказано. – Я прошу тебя не распространяться на эту тему, – сказал комиссар, – но могла ли Мишель покончить с собой? Анна Снапхане запыхтела, ее глаза расширились, потом она испытала облегчение, столь явное, что чуть не обмочилась. – Выстрелить в себя? – прошептала она. Комиссар кивнул. «Да, – подумала Анна. – Она застрелилась. Никто из нас не виноват. Это все она сама, ее собственная вина. Мы не имели к этому никакого отношения». Осознание того, что подобное означало, пришло к ней секунду спустя с такой силой, словно она получила удар кулаком в живот. «Тогда наша вина еще больше». Она закрыла глаза, задумалась, могла ли Мишель сделать это? Нет. Посмотрела на полицейского. – Нет, – сказала она, – нет. Это был кто-то другой. Ее снова стали одолевать сомнения. – Почему ты спрашиваешь? Вы нашли какое-то письмо? Строгий взгляд комиссара пригвоздил ее к спинке стула, все тело напряглось и застыло в этом положении. – Ты видела, чтобы кто-то еще держал в руках револьвер? В комнате воцарила тишина, Анна пыталась дышать, но это удавалось ей с большим трудом, она судорожно искала ответ в хаосе, царившем у нее в голове. – Хм, – сказала она, – я не знаю. Немного выиграла время. – Подумай. Где-то тикали часы, Анна попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, откуда идет звук, но не увидела ничего. – Мы нашли твои отпечатки пальцев на оружии, – сказал он. – Ты можешь это объяснить? Казалось, в мозгу произошло короткое замыкание, словно он совсем отключился. Кровь отлила от головы, она почувствовала, что у нее побелели губы. – Выпей немного воды, – сказал комиссар и подвинул к ней стакан. Анна Снапхане попыталась взять его, разлила воду, сдалась. – Это сделала не я, – прошептала она. – Кто же тогда? Она покачала головой, у нее пересохло в горле. – Когда ты держала оружие? – В общем зале в Южном флигеле. Слова давались ей с трудом. – До или после скандала в Конюшне? Анна зажмурилась, почувствовала, что слезы подступают к глазам. – После, по-моему. – Почему? – Я хотела проверить, насколько оно тяжелое. Анна пожалела о сказанном, стоило ей закончить фразу, как собственный аргумент показался ей слишком слабым. – Когда ты видела оружие в последний раз, помимо того как в автобусе после убийства? Она попыталась порыться в памяти, но всплывавшие в хаотичном порядке картинки не отличались четкостью, поскольку мешали переживания того вечера вкупе с чрезмерным количеством выпитого алкоголя. – На столе в общем зале, – сказала она наконец. – Ты уверена? – Так мне кажется. – В какое время это было? – Не знаю. После Конюшни. Пожалуй, после того, как Мариана и Бэмби поругались из-за сексапильных красоток. В половине третьего. Комиссар смерил ее холодным взглядом: – А потом? Куда ты направилась? Анна напрягла память. – Я хотела поспать немного, но стоял такой шум, что я снова пошла наверх. – То есть после трех ты находилась в своей комнате в Южном флигеле. Анна попыталась вспомнить, кивнула: да, так, наверное, все и было, смогла наконец дышать нормально. – Ты можешь объяснить, как тогда получается, что тебя видели перед автобусом в 03:15? Комната накренилась, Анна оперлась о поверхность стола, старалась говорить спокойно. – Что? – сказала она. – Кто видел меня? – Несколько человек. Какое дело привело тебя к автобусу после трех часов ночи? Голова пошла кругом: нет, нет, нет! – Я не помню, – выдохнула она. – Ой ли. До этого момента память вроде тебя не подводила. Анна снова задумалась, паника охватила ее. Что она делала? Что говорила? Где была? – Я… купалась, пожалуй… – В проливной дождь? Давай попробуем сначала. Если будешь лгать, делай это не столь глупо. Слова комиссара были наполнены презрением. – Я не помню, – сказала она и почувствовала, как слезы потекли по щекам. У нее и мысли не возникло стереть их, она подняла глаза. Ее голос дрожал, она запиналась почти на каждом слове: – Я не помню! Вы должны верить мне! Я была сильно пьяна, наверное, просто забрела не туда, мне требовалось наверх во флигель. Пожалуй, я просто заплутала! Я не делала этого! Ожидание и жара не лучшим образом сказывались на Аннике, с каждой минутой ей становилось все труднее сохранять спокойствие и обуздывать обуревавшую ее жажду деятельности. Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву, рисовал резкие тени от нее на всех предметах вокруг, когда она сейчас при полном безветрии оставалась совершенно неподвижной. Рядом с журналистами паслись овцы, пахло шерстью и дерьмом. Анника предпочитала держаться в стороне и от животных, и от коллег, которых явно не трогала ситуация. После Марианы и Бэмби парад свидетелей приостановился. Других журналистов это, похоже, нисколько не беспокоило, они болтали беспечно, прислонившись к стенам и камням. Анника направилась к Конюшне, потрогала дверь. Заперта. Села на лестницу, вдыхала воздух полной грудью, пыталась освежиться. После короткого сомнения достала свой мобильник. Никаких сообщений. Она вздохнула разочарованно. У него конечно же не было времени позвонить из-за детей и прочих забот. – Ты с ней встречалась когда-нибудь? Она ошарашенно подняла взгляд, солнце ослепило ее, она поднесла руку к глазам, защищаясь. Боссе, репортер из «Конкурента». |