Онлайн книга «Дороги хаджа»
|
– На что же вам придел понадобился? Жить что ли там будете? – Кто же в храме живет? В храме молятся. – В мечети живут, сам ночевал как- то. – Ну что же с нехристей взять. – А ты выходит священник христианский. Миссионер что ли? – Инок я, братва послала меня. – Какая братва? – Ну, в смысле, братия. Настоятель сказал – иди в Иерусалим и уговори их отдать один из приделов храма русской православной церкви. А то там уже армяне подсуетились. И греки. Против греков мы ничего не имеем, но если у армян есть придел, то нам сам бог велел. – Я против греков тоже ничего не имею, – заметил Егорка. – Да и против армян тоже. – А ты их видал? – Видал. – А какие они из себя? – Обыкновенные, чернявые, сливоглазые, большеносые. – Вроде иудеев? – Вроде. Водка ихняя крепка больно, да противна. В нос шибает. Арак называется. Пронимает зато сразу. Два армуды выпьешь и веселый. Сообщение о водке монаха живо заинтересовало: – Скажи, пожалуйста, а армуды это сколько? – Вот так примерно, – показал Егорка, – это стаканчик такой в Азербайджане. Вверху широко, и внизу, а посередке узко, чтобы держать пальцами удобно была. – Из чего ее делают, не знаешь? – не унимался Фома. – Из винограда. – Врешь, из винограда вино делают. – Верно, а после того, как вино отожмут, отжатые ягоды настаивают, получается арак. А еще тутовую водку. – А что за тута? – Ягода в Азербайджане растет. На нашу малину похожа, только разных цветов – белая, черная, красная. – Вот ведь как, – завистливо произнес Фома, – а тут живешь, окромя медовухи и браги ничего не знаешь. – Что же тебе печалиться. Ты сегодня вино пил. – Пил. А чего же не выпить с дороги, с устатку. Дай, думаю, попробую вина. У нас ить, в монастыре то, винцом особо не балуют. А кругозор свой расширять надобно. – А что же ты в монастыре делаешь? – спросил Егорка – Да все делаю, чего игумен скажет, то и делаю, куда пошлют. Быват и в поле работаем, а то быват и рыбу ловим. – И так все время? – Да. – А молиться не пробовали? – Чего ж не пробовали, – обиделся Фома, – мы и молимся, когда не работаем. Но вообще-то я переписчик. – И что же ты переписываешь? – Всякое, что дадут, то и переписываю. Жития святых, евангелия разные. – Почему разные, их же, кажется четыре всего. – Да нет, брат, их значительно больше. А ты, значит, в Ширван идешь? – В Арран, если быть точнее. – Арран, Ширван, мне все едино, – сказал монах, но тут же добавил, противореча себе, и, выказывая географические познания, – а чего же сюда пришел. Тебе же прямиком на Дербент сподручнее. – Нет уж, – заявил Егорка, – один раз пошел, да в беду попал. Морем лучше. Сяду в порту на судно, да поплыву до Баку. А там прямиком на Байлакан. – А я вот морем боюсь плыть, – посетовал монах. – Да деваться некуда. До Персии плыть надо. А на твоем месте, я бы так туда не рвался. – Что так? – Татарва там. – Откуда тебе ведомо? – настороженно спросил Егор. – А нам многое ведомо в отличие от мирян, – спокойно ответствовал Фома. – Я гляжу, много ты знаешь про те края, доводилось бывать? – Жил я там, – ответил Егорка, – да жизнь моя не всегда была весела. Полтора года провел в рабстве. Хороший человек один выручил. По гроб жизни ему обязан. – К нему, что ли идешь? – К нему тоже. Сестра у меня в Нахичеване живет. Ты правду ли сказал про татар. – Правду. – Далеко ли до Астархана? – после короткой паузы поинтересовался Егорка. – Сказывали недалече, к вечеру будем. Главное, чтобы в гавани судно попутное попалось. Бывает, что сидишь там неделю, пока не сядешь. – Так ты бывал здесь? – Нет. Братва рассказывала. В смысле братия. Ну, так как? – Что как? – Может, вместе пойдем? Нам почти по дороге. Выйдешь в Баку, а я поплыву дальше. – Но ты, кажется, боишься плыть морем, – напомнил Егорка – Это, верно, боюсь, – согласился Фома, – однако сушей, еще опасней. На море, по крайней мере, татарва не водится. – А ты их видел, вообще? – Бог миловал. Они как появились, так и исчезли. – Почему говоришь – Бог миловал? – Если бы я их видел, то с тобой бы сейчас не разговаривал. Те, кто их видел, либо уже в раю, либо в Татарии. Хотя в плен они не особо брали. Беседуя, таким образом, путники, не договорившись ни о чем, тем не менее, продолжали идти вместе в одном направлении. К вечеру они, в самом деле, увидели мачты кораблей, стоявших в гавани. На многих из них, не смотря на поздний час, шла работа. Грузчики сновали по трапам с мешками, бочонками и ворохами шкур. Фома остановился возле одного судна и заговорил с капитаном, следящим за погрузкой, спрашивая, не возьмет ли он пассажиров. Тот, выслушав обращение, покачал головой. – Кажись, не понял, – заметил Фома и перешел на греческий. Егорка, будучи когда-то скованным с греческим философом одной цепью, понимал все. Но капитан вновь покачал головой. – Вот басурман, – в сердцах сказал Фома, – как ему растолковать-то? Тогда за дело взялся Егорка, спросив, куда тот держит путь. Капитан, с ленивым любопытством глядя на славянина, свободно изъяснявшегося по-тюркски, охотно назвал все пункты следования. Судно совершало каботажное плавание вдоль западного побережья Каспия, заходя во все порты. – Возьмешь пассажиров? – спросил Егорка. – Каюта у меня только одна, да я в ней сплю – ответил капитан. – Это ничего, мы на палубе посидим. – Можно, – согласился капитан. – Что он говорит, – не выдержал Фома, – куда плывет? – Он плывет в Персию, а нам действительно, по дороге. Так что прошу на борт. – А ты по-басурмански говоришь, ай молодец! – восхитился монах. – Да тебе в дороге цены нет. Токмо погоди, еды надобно купить. Где здесь базар? Спроси, сколько он еще стоять будет? На вопрос капитан ответил – мол, столько, сколько будет идти погрузка, а затем, сразу отчалит. – Ты тогда стой здесь, – торопливо сказал монах, – а я побегу, вона вижу торговые ряды. Упроси его, если что, денег посули, я ему заплачу. |