Книга Девичья башня, страница 29 – Самид Агаев

– А ты что скажешь? Что-то я не вижу радости на твоем лице.

– А чему мне радоваться, – сварливо ответила Сара, – на что мне свобода? Кто теперь будет заботиться обо мне, одевать, кормить? Хотите избавиться от меня, так и говорите. Не надо было выкупать меня у госпожи. У меня там была крыша над головой и богатые хозяева. Куда теперь мне идти?

Не ожидавший такого ответа, Али растерялся, взглянул на Сархана, словно ожидая подсказки, но тот пожал плечами. Тогда Али сказал первое, что ему пришло в голову.

– Послушай, Сархан, не хочешь ли ты взять в жены эту девушку?

– Нет, хозяин, боже упаси.

– Почему? Она молода, недурна собой.

– У нее тяжелый характер.

– У тебя тяжелый характер? – спросил Али у Сары.

– Уж, какой есть, – ответила Сара.

– Ну что же теперь делать, Сархан. Значит, тебе достанется жена с тяжелым характером.

– Прости, хозяин, в таком случае, я отказываюсь от свободы.

– Подумаешь, – фыркнула Сара, – да я сама за него ни за что не пойду. И свободы мне не надо. А если вы, господин, против моей воли это сделаете, то на вас будет грех, так и знайте.

– А, если, я тебя продам, – разозлился Али.

– Воля ваша, – пожала плечами служанка.

Разговор происходил на постоялом дворе. Али снимал лучший номер, состоявший из двух смежных комнат.

– Ладно, – мрачно сказал Али, – оставайся здесь, а мы пойдем, оформим вольную у кади.

– Но вы же вернетесь? – подозрительно спросила Сара.

– Куда же я денусь, – буркнул, уходя, Али.

После визита к судье Али простился с Сарханом, а сам разыскал приличный хан ^[8] и намеками выяснил, подают ли здесь вино. И узнав, что подают, попросился в уединенное место. Кабинетов в заведении не было, но для Али завесили уголок в саду между деревьев. Здесь благоухали кусты роз, а меж деревьев вдали были видны горы. Несмотря на то, что стояла поздняя осень, здесь в Ирбиле было довольно жарко. Али заказал лучшего вина, закусок, ассорти из кебабов, часть попросил упаковать. После этого он отдал должное вину и еде. Он просидел в хане до его закрытия и вернулся в караван-сарай очень поздно. Как назло, ночь оказалась безлунной, и он изрядно проплутал в поисках нужного адреса. Кое-как нашел свою комнату и лег, стараясь производить как можно меньше шума.

Первое, что он увидел утром, с трудом разлепив глаза – было рассерженное лицо своей рабыни. Али хрипло и жалобно сказал:

– Послушай, Сара, не надо на меня так смотреть. Я тебя не освободил и не продал. И вообще не надо на меня смотреть. Ибо выгляжу я не лучшим образом.

– Я не спала всю ночь по вашей милости, – гневно сказала Сара.

– Только не говори, что я пытался приставать к тебе. Я за собой такого не помню.

– Да я бы вам этого не позволила.

– Чего же ты такая сердитая? Кто тебе не давал спать?

– Полночи я не спала, не находя себе места от беспокойства за вас.

– Спасибо, а вторая половина ночи.

– Вторую половину я не могла заснуть из-за вашего храпа.

– Извини, свои сны я пока еще не контролирую.

– Вы не собираетесь вставать?

– Нет, я не выспался. Тебе что-то надо от меня?

– Да, мне надо, чтобы вы выпили чай и позавтракали.

– А попозже нельзя?

– Второй раз я готовить завтрак не буду. Да и чай остынет.

– А где чай?

– У вас под боком.

Али сел на лежанке и, действительно, увидел рядом с ложем поднос, на котором дымился чай, лежала свежеиспеченная лепешка и овечий сыр.

– Мне надо пойти умыться, – сказал он.

Сара передвинула к нему таз и взялась за медный кувшин, высокий с длинным носиком. Она полила Али на руки, затем подала полотенце. Али принялся за чай, настоянный на каких-то травах, и вдруг вспомнил:

– Кстати, я же принес тебе еды.

– Спасибо господин. Это было бы хорошо вчера, потому что я помирала от голода. Поэтому и заснуть не смогла.

– Понимаю, дорога ложка к обеду. Надо было тебе заглянуть в сверток, вот он лежит.

– У меня нет привычки шарить по чужим вещам, а тем более брать.

– Неужели, – удивился Али, – и это я слышу от человека, шпионившего за своей хозяйкой?

– Мне нечего на это ответить, – чистосердечно призналась Сара.

– Странно даже это как-то слышать, – заметил Али, – у женщины обычно всегда есть что возразить.

Сара пожала плечами.

– Налей себе тоже и поешь.

– Спасибо, я поем у себя в комнате.

– Как знаешь, – сказал Али и добавил, – вот не лезла бы в хозяйские дела и жила бы себе в хорошем доме и в ус не дула.

– Во-первых, у меня нет усов, – ответила Сара, – во вторых, я делала то, что мне приказывали. И в третьих – на все воля Аллаха.

– Разве ты не иудейка?

– Нет.

– Как же твое имя? Оно ведь иудейское.

– Вообще-то меня зовут не Сара, а Сары ^[9]. Меня так назвали из-за моего цвета волос.

– Покажи, – потребовал Али.

– Сара извлекла из-под платка локон красного цвета.

– Тебя должны были назвать Кырмызы ^[10].

– Нет, волосы у меня русые, это просто хна. Я половчанка.

– Да, – сказал Али и тяжело вздохнул, – у моей жены волосы тоже были красного цвета. Она умерла вместе с ребенком.

– Мне очень жаль, господин. Да упокоит…

– Спасибо, – прервал ее Али, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Ладно, иди к себе, а я пойду, справлюсь о ближайшем караване в сторону Ардабиля.

Во дворе караван-сарая было малолюдно. Несколько человек прятались от солнца под навесом и лениво бросали кости. Али подошел, поздоровался и осведомился о ближайшем караване на Ардабиль. Игроки, как по команде, стали качать головами.

– Что такое? – спросил Али. – Вы машете головами, словно сговорились.

Игроки сразу перестали качать головами, и один из них сказал:

– Мы здесь все сидящие перед тобой караван-баши. Любой из нас готов хоть завтра отправиться в Ардабиль. Но вот уже три недели не можем собрать в ту сторону хотя бы десять человек из купцов.

– А что так? – спросил Али.