Книга Девичья башня, страница 70 – Самид Агаев

– Хорошо, – согласился Али, – сколько стоит ваш товар?

– Дорогой мой, у меня есть накладная, в ней каждая капля розового масла учтена. Но вы можете заплатить только половину, на оставшуюся половину я дам рассрочку.

– Итоговая сумма есть? – нетерпеливо спросил Али.

Старшина полез в ящик, вытащил ворох бумаг, разыскав необходимую, протянул покупателю. Али, взглянув на цифру в конце столбика, достал кошелек и высыпал содержимое на стол. Отсчитал необходимую сумму, и убрал остаток.

– Дорогой друг, – пересохшим голосом сказал старшина, – я люблю вас больше и больше. Весь этот рынок – жертва для вас. Покажите любую лавку, я выгоню хозяина и отдам ее вам. Все, отныне я ваш должник. Рамиз, что стоишь? Веди господина. Покажи ему лавку Джаваншира. Благородный господин, если помещение вам подойдет, то остальное – не ваша забота. Через час весь товар будет там. Что написать на вывеске?

– Что-нибудь, на ваше усмотрение. Я должен уйти, – сказал Али, – пусть ваш племянник перенесет благовония в мою лавку и начнет торговлю. А я вернусь в конце дня. Во сколько закрывается рынок?

– Не беспокойтесь, он вас дождется. Кстати меня зовут Гудрат.

Когда новый арендатор ушел, старшина заметил племяннику:

– Учись, Рамиз, как нужно дела проворачивать. О Аллах, как трудно было бы жить простым людям, не будь таких благородных людей.

* * *

Али почему-то представлял моллу Панаха степенным, пожилым священником, поэтому был удивлен, увидев совсем молодого человека приятной внешности и располагающими к себе манерами.

– Вы, молла Панах? – невольно спросил Али, и когда тот подтвердил, сказал, – я тот человек, который подарил вашей мечети вакуфных овец.

– Вас выпустили? – мгновенно сообразил молла Панах. – Я рад, что недоразумение кончилось.

– Я не могу назвать это словом – выпустили, – заметил Али, – меня не только не выпустили, но еще и посадили моего русского друга Егора. Правда, сейчас мы относительно свободны. Но прежде скажите, где сейчас наши женщины, все ли с ними в порядке?

– Не беспокойтесь, с ними все хорошо. – ответил Панах. – Они в моем доме, моя мать опекает их. Марьям все время рвется на поиски своего мужа, очень о нем беспокоится. Где он сейчас? – Панах отвел Али в сторону и предложил сесть. Сделал кому-то знак, и им принесли чай.

– Здесь неподалеку есть пир, – сказал Али, – мой друг находится сейчас под его защитой. Дело в том, что этой ночью мы бежали из заключения. Потому я вынужден скрываться и прятать свое лицо.

Панах озабоченно покачал головой:

– Чем я могу помочь вам? – спросил он.

– Вы итак много сделали для нас, мы вам очень благодарны. Не может ли имам употребить свое влияние и помочь мне публично оправдаться.

– Я сожалею, – виновато сказал молла Панах. – Я обратился к нему с этой просьбой, но он предпочел не вмешиваться в светский конфликт. Но я немедленно навещу вашего друга. Когда все закончиться, я хотел бы поговорить с вами. Вы хафиз и ученый человек. Дело в том, что я перевожу Коран на азербайджанский язык.

– Конечно, – сказал Али, – хотя во мне нет былого рвения, но память по-прежнему сильна.

– Мне бы хотелось услышать ваше толкование относительно некоторых неясных мест священной книги.

– Конечно, – повторил Али.

– Но вы не спросили про свою рабыню, – сказал молла Панах. Что-то в его голосе заставило Али взглянуть ему в лицо. Молла был несколько смущен.

– В самом деле, – согласился Али, – как она?

Но Панах уже жалел, что спросил:

– Может быть, вам следует навестить их, – сказал он, – я не могу сейчас уйти. Но дам вам провожатого.

– Благодарю, позже, с вашего позволения, – ответил Али, – нехорошо, если я приду в ваше отсутствие. Соседи не дремлют. Я снял лавку на центральном рынке, мне нужно вернуться и посмотреть как там дела.

– Вы очень деятельный человек, – удивленно сказал Панах, – должен заметить, что круг ваших интересов довольно широк. Я буду здесь допоздна, приходите.

– Благодарю вас и не прощаюсь, – сказал Али.

Он отправился к выходу, но у ограды остановился в задумчивости, оглянулся. Молла Панах все еще был на ступенях мечети. Али вернулся:

– Прошу меня простить. Я уверен, что город наводнен полицейскими ищейками. А мы сегодня бежали из заключения. Не могли бы вы дать мне какую-нибудь одежду, чтобы я мог изменить внешность.

– Вы очень откровенны со мной, – сказал молла, – почему вы уверены, что я не донесу на вас.

– Мой друг сказал, что вы порядочный человек, и вам можно доверять, – сказал Али, – кроме того, простите меня за прямоту, укрывая членов нашей семьи, вы сами невольно стали нашим соучастником.

– Мне не по душе такой оборот дела, – заметил молла, – вы тоже меня простите за прямоту. Но мне, в самом деле, поздно уже пятиться, хотя я рискую своей репутацией. Кроме того, мне… не знаю, как сказать…

– Вам нравится моя рабыня? – спросил Али.

– Да, – прямо сказал молла. – Ради нее я готов помочь вам.

– Это торг? – спросил Али.

– Нет, это ясность в отношениях.

– Моя рабыня – человек свободный в своих поступках, – сказал Али. – Но я связан словом. Я никогда не продам ее против воли. Она сказала, что я могу избавиться от нее только выдав замуж.

– Я приму это к сведению, – сказал молла Панах, – прошу следовать за мной. Я дам вам одежду. Кажется, мы с вами одного роста.

Через некоторое время из ограды соборной мечети вышел еще один молла в длинных одеждах, чалме, с четками в руке такой длины, что на них могло уместиться не только 99 имен Аллаха, но и вся его родословная, если таковая существует. Приказчик был удивлен, увидев моллу, входящего в лавку, торгующую благовониями. Но удивился еще больше, узнав в священнике своего нового хозяина. Он встал и вежливо поздоровался:

– Хозяин, – сказал он, – приходила служанка некой знатной дамы. Она накупила много всего и оставила вам заказ на благовоние.

Он протянул Али записку:

– Ты читать умеешь? – спросил Али, прежде чем развернуть записку.

– Умею хозяин, но эту писульку я не разобрал, – чистосердечно признался Рамиз, – я этого языка не знаю.

– У меня к тебе большая просьба, – сказал Али, – никогда не читай писем, адресованных мне. Иначе, я тебя уволю.

– Я не читаю чужих писем, – обиделся мальчик, – она сказала, что это заказ.

– Извини, – смягчился Али, – но ты меня все равно понял.

– Понял, понял, – глухо отозвался мальчик.

В записке был начертан круг, цифры вместо слов и стрелка, направленная на 12. Дата завтрашнего дня и слово любовь, написанное по-арабски: