Книга Чего желает джентльмен, страница 55 – Кэролайн Линден

У двери кабинета Эксетер сделал ей знак остановиться. Ханна послушно застыла в нескольких футах поодаль и стала наблюдать. Секунд-другую он напряженно вслушивался, потом повернул ручку и осторожно приоткрыл дверь. Видимо, ему пришлось немного приподнять дверную створку, потому что на этот раз петли не издали ни звука. Маркус просунул голову в кабинет, осмотрелся и шагнул внутрь, поманив ее за собой.

Очутившись в кабинете, Ханна напрягала зрение, пытаясь определить, все ли на месте. В руках у Лили ничего не было, но мелкие вещицы или деньги она вполне могла вынести в карманах передника. Ханна повернулась к Маркусу.

– Что-нибудь не так? – шепотом спросила она.

Герцог тоже осматривал комнату. Тонкая вертикальная морщинка появилась у него на лбу. Он ответил не сразу. Обогнув письменный стол, подошел к высокому французскому окну и осторожно выглянул наружу. Лунный свет, просачиваясь в кабинет, был слишком скуден, чтобы можно было разглядеть хотя бы мебель. Ханна оставалась на месте, боясь наткнуться на что-нибудь, что-то сломать или опрокинуть.

– Нет, – ответил наконец Маркус задумчиво. – Вот только оконная задвижка…

– Оконная задвижка?

– Она отодвинута. – Он осмотрел другие окна в кабинете. – А эти все закрыты, потому что я всегда требую, чтобы окна на ночь закрывали.

– Но зачем отодвигать задвижку? – удивилась Ханна. – Неужели Лили хотела кого-то впустить в дом?

Маркус снова подошел к окну.

– Может быть. А может быть, она искала что-то в доме и пользовалась кабинетом, чтобы ее не застукали. Не исключено, что кто-то ее тут ждал, и она ему что-то передала.

– Деньги? – предположила Ханна.

– Нет, – спокойно возразил герцог. Он по-прежнему держался в глубокой тени, и Ханна едва могла его видеть. – Я не храню деньги в кабинете. И слугам это отлично известно. Сомневаюсь, чтобы Лили этого не знала.

– Что же тогда?

Перешептываться в темноте, боясь пошевелиться, каждую минуту ожидая, что кто-то притаился за кушеткой и готов на них напасть… После случившегося в коридоре, нервы Ханны были напряжены как струны, готовае вот-вот лопнуть.

– Может быть… – Эксетер помолчал. – Может быть, нечто более ценное, чем деньги. Сведения.

Но Ханне это ни о чем не говорило. Какие сведения?

– Как вы думаете, здесь есть кто-нибудь?

– Здесь? – удивился герцог. – Нет. Конечно же нет. Однако держитесь подальше от окон, на случай, если снаружи кто-то попытается заглянуть в кабинет.

Ханна пошла на голос, ощупью обходя массивный письменный стол. Ее вытянутая вперед рука ухватилась за рукав – рука герцога сжала ее руку. И вот она уже стоит рядом с ним, радуясь тому, что не одна в этой темноте и даже может кое-что рассмотреть. Вот оконная задвижка; ничего особенно интересного, за исключением того, что ее, как сказал герцог, отодвинули.

Что за сведения могли понадобиться горничной? Ради чего она шныряла ночью, где не следует? И кому Лили собиралась эти сведения передать?

– Насчет того, кому сведения передать, этого я не знаю, – ответил Эксетер, когда Ханна озвучила свои вопросы. – А вот какие именно сведения, тут у меня есть соображения. Но я никогда бы не заподозрил, что в этом деле замешана горничная!

– Что же это за дело? – снова спросила Ханна.

Строго говоря, ее это не касается, однако Лили была ее камеристкой и могла свободно входить в ее покои и брать ее вещи. Более того, иногда Ханна доверяла ей свою дочь! И ей хотелось бы знать, на что способна эта девица. Не придется ли ей спать, сидя на стуле, подпирающем дверь собственной спальни? Однако Маркус явно колебался, и Ханне это было невыносимо. Она протянула руку к звонку.

– Вызовите Лили немедленно! Она должна объясниться.

Но герцог перехватил ее руку.

– Нет. Ничего ей не говорите.

Она смотрела на него в недоумении.

– Почему? Она продолжит шпионить и делать вообще бог знает что…

– Нет, Лили, возможно, приведет меня к своим сообщникам. – Маркус стиснул зубы. – Это куда важнее, чем просто горничная, которая по ночам шныряет по дому.

Ее глаза стали круглыми от удивления.

– Что это значит? – Эксетер не отвечал. Было видно, что он размышляет. – Что же происходит? – шепотом продолжала Ханна, вглядываясь в его лицо. – Что вас так тревожит?

Он посмотрел на нее и отпустил ее руку.

– Дэвид.

Ханна вздрогнула.

– Почему? Где он?

– Не знаю. – Маркус тяжело вздохнул. – Молю Бога, чтобы я ошибался.

– Что он сделал?

– Ничего такого, что я мог бы доказать, – проворчал герцог. – Я его кое в чем подозреваю, но пока не знаю наверняка и ничего не могу предпринять.

– Что же вы подозреваете?

Он колебался.

– По Лондону ходят фальшивые деньги, – тихо ответил наконец Маркус. – Если Дэвида обвинят, он может отправиться на каторгу.

– Дэвида?.. – Ханна лишилась дара речи.

Его губы изогнулись в горькой усмешке.

– Именно. Не знаю, зачем ему это. Не знаю, как это делается… Не знаю даже, правда ли это, черт возьми!

– Но… что можно сделать, если он и вправду замешан?

– У меня есть некоторые возможности, но в них никакого проку, если я не смогу узнать правду.

– Но почему вы этим занимаетесь? – возмутилась Ханна. – Правительство или полицейские справились бы гораздо…

Эксетер протестующее поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Фальшивые банкноты гуляют в самых высоких кругах лондонского общества. Ищейкам туда не проникнуть без последующей огласки. Я сам вызвался сделать эту работу, потому что Дэвид мой брат, и я предпочел действовать, а не сидеть и ждать, пока его судьба окажется в руках посторонних.

Ханна сдалась. Ясно, довод неоспоримый.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Маркус вернул задвижку на место.

– Наблюдайте. Не знаю, что Лили делала здесь. Вот и не спускайте с нее глаз. Сообщайте мне обо всем, что вам покажется необычным. Возможно, горничная не имеет отношения к фальшивым деньгам, однако я хотел бы знать, чем все-таки она тут занималась?

Ханна кивнула.

– Разумеется.

Маркус еще раз осмотрел кабинет.

– Все же чего-то не хватает, – сказал он себе. – Что-то я упустил. Все, что у меня есть, – это разрозненные обрывки сведений. Главное звено цепочки – по-прежнему для меня тайна. – Вздохнув, он повернулся к Ханне. – Пойдемте?

Она кивнула, и он помог ей выйти из кабинета. Весь долгий путь вверх по лестнице Ханна лихорадочно пыталась припомнить хоть что-нибудь полезное. Сказала ли, сделала ли камеристка что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на расследование герцога? В голову ничего не приходило. Лили вообще крайне редко открывала рот, да и Ханна призывала ее к себе исключительно в тех случаях, когда никак не могла без нее обойтись.