Книга #черная_полка, страница 42 – Мария Долонь

Она заглядывала во все открытые двери. Кое-где попадались гримерки: заваленные одеждой диваны, столы с шеренгами баночек, круглые лампы под невысокими потолками. В одной комнате, которую она увидела мельком, на вешалке висела простая спортивная худи, с вышитой блестками надписью «DanceDance». Такая обыкновенная, такая человеческая в этом мире сказочников и небожителей. Инге захотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по блесткам, натянуть на себя.

Поддонов заметил ее любопытство, старался подыгрывать, избрав тактику услужливого гида.

— Вот здесь, на столе, у нас расписной лист, в котором артисты отмечаются при явке на спектакль, — елейно говорил он, — а это — расписание на неделю. Сегодня свеженькое повесили.

Он дошел до белой двери с надписью «Канцелярия», выведенной старославянским шрифтом.

— Проходите.

Дверь в большой репетиционный зал была открыта, оттуда доносилась музыка.

— Идите, а я посмотрю, можно? — попросила Инга, и Кирилл кивнул.

Зал был огромным. В дальнем его углу располагалась ниша, сейчас пустая — она предназначалась для репетиций с оркестром. Слева стена была полностью зеркальной, вдоль нее тянулась длинная деревянная лавка, на которой, вытянув ноги и скрестив на груди руки, сидел полный пожилой человек в белых брюках и голубом свитере. Он смотрел на своих подопечных, танцевавших в середине зала. Взгляд его не выражал ни удовлетворения от их работы, ни досады, ни внимания — глаза смотрели куда-то далеко-далеко, за сцену и даже за стену, рядом с которой завитая улиткой лестница с резными деревянными балясинами вела на внутренний балкон.

Репетирующих было трое: девушка и два молодых человека. Инге показалось, что одеты они в какую-то рванину: шальвары поверх фиолетовых лосин, сильно изношенные балетные туфли, несколько накрученных одна поверх другой кофт. Музыка тоже была рваной: кларнеты играли тему в унисон на фоне то скачущего, то ковыляющего аккомпанемента. Сразу же вспомнились уроки сольфеджио с Антониной Андреевной, в голове всплыло название: «Петрушка».

Крепкий юноша вскочил с пола, схватил картонную саблю и начал колошматить ею в воздухе; потом опустился на колени в позе поклонения божеству.

— Стоп! С четвертой! — крикнул мужчина с лавочки. — Руки, руки не работают! Не слышишь темп, считай — раз-два, раз-два. Следи за рисунком!

Музыка стала еще более карикатурной: зазвучал боевой барабан и корнет, все вместе это напоминало развалившийся посередине ученический этюд. Девушка начала свой неровный танец. Второй молодой человек пока просто разминался у станка.

— Стравинский говорил, что когда сочинял эту музыку, то представлял игрушечного плясуна, который своими каскадами выводит из терпения оркестр. Получается схватка, которая, дойдя до высшей степени возбуждения, заканчивается жалобным изнеможением танцора, — сказал подошедший к ней сзади Николай Васильевич.

— Мой любимый композитор, — не оборачиваясь, проговорила Инга.

— Замечательная музыка! — подхватил Поддонов.

— Судя по маршрутному листу, «Камри» с номером E137AP177rus 15 апреля, в день убийства Туманова, была в пользовании у Сатьянова А. П. В течение всего дня. — Голос Кирилла вернул их на землю.

— Андрей Петрович, наш водитель, — кивнул Николай Васильевич, — я уже ему позвонил. Он сейчас в нижней столовой. Я вас провожу, а то в наших катакомбах немудрено и заблудиться.

Андрей Петрович действительно обедал: на столике «под мрамор», шатко балансирующем на одной ножке, стояла пиала с бульоном, в котором плавала половинка вареного яйца. Инга оглянулась вокруг: и столовая, и меню, и даже дисковый телефон на входе — все было будто из другого времени.

— Андрей Петрович? — Купленов снова раскрыл свою корочку. — Полиция. У нас к вам несколько вопросов.

Сатьянов поднял на Павла небольшие веселые глаза.

— Вот те раз. И каких? — прищурился он. — Отобедать не хотите?

Купленов явно был голоден. Он с тоской посмотрел на пузатые, с серебристым отливом прилавки, поставленные буквой «Г», в которых за стеклом были выставлены салаты и компоты.

— Спасибо, при исполнении. — Кирилл сел за столик к Сатьянову. Инга опустилась на стул рядом. Купленову ничего не оставалось, как тащить себе стул от соседнего стола.

— Если я вам не нужен, я пойду, — сказал Николай Васильевич и остался стоять. Никто не обратил на него внимания.

— Согласно маршрутному листу автомобиль «Тойота Камри» с государственным номером E137AP177rus в минувшую субботу, 15 апреля, находился полностью в вашем распоряжении, — начал Купленов официально, — это так?

— Я вообще обычно на ней езжу, — подтвердил Сатьянов, — а что не так-то?

— Андрей Петрович, где сейчас находится машина? — спросил Архаров.

— На парковке стоит у театра. А что случилось-то? С чего сыр-бор?

— Ключи у вас? — не отвечая на вопрос водителя, продолжал спрашивать Кирилл. — Мы можем на нее взглянуть?

— Взглянуть?

— А что, вам есть что скрывать? — спросил Купленов.

— Ну почему сразу скрывать? — ощетинился Сатьянов. — Автомобиль казенный, мне, может, начальство не велит.

Он говорит медленно и ровно. Гласные раскатывает одинаково глубоко, ставит равные интервалы между словами. Тон спокойный. Отчего же так явно проступает цвет свернувшейся крови — на границе страха и лжи. Как сложно разобраться в присутствии полиции. Совершенно неясно — Сатьянов боится и врет, потому что ему есть что скрывать, или из-за купленовской корочки.

— Андрей Петрович, — вмешался Николай Васильевич, — давайте поможем сотрудникам правоохранительных органов. Окажем содействие, откроем машину. С ней же все в порядке? И все-таки позволю себе поинтересоваться, что же произошло?

— Пройдем к автомобилю, — Кирилл встал, — осмотрим его, а там видно будет.

Черная «Тойота Камри» стояла на парковке театра в ряду казенных машин. Отдраенная до блеска, она сверкала капотом и стеклами на неожиданно жарком апрельском солнце. Инга сняла пиджак, повесила его на сумку, вытащила из футляра темные очки. Она купила их на неделе распродаж в Милане еще в феврале (так недавно, но уже «в прошлой жизни»). Лучи приятно припекали кожу.

— Ну вот, пожалуйста, стоит моя ласточка, — махнул Андрей рукой, — поесть не дали рабочему человеку.

— Салон покажите, — приказал Павел.

Сатьянов послушно открыл двери, Купленов наклонился, осмотрел сиденья и руль. Кирилл провел рукой по капоту машины, присел, рассматривая фары и передний номер.

— Это точно она, — сказал он, обращаясь к Инге. — В автосервисе давно была машина? — повернулся он к водителю.

— Сейчас скажу, — тот стал демонстративно загибать пальцы, — месяцев семь.

— Да нет, не семь. — Кирилл смотрел на него в упор. — Инга, пощупай тут. — Он приложил ее руку к капоту возле лобового стекла. — Чувствуешь?