Онлайн книга «Никаких принцев»
|
Следующий час я развлекаюсь тем, что пытаюсь взобраться на ближайшее дерево и посмотреть, куда идти. Тут же выясняется, что стволы здесь еще и шипастые. Оцарапанная, злая и уставшая, я иду наугад, натыкаюсь на тропинку и безумно радуюсь. Чем-то все это напоминает мне «Красную Шапочку» (в моем случае, «Красные Шароварчики»), только волка и не хватает. Волка… Эта мысль сильно мотивирует: теперь по тропинке я не иду, а несусь сломя голову. И все мне чудятся за спиной чьи-то дыхание и взгляд… А стоит остановиться и осмотреться, как словно сотни ярких глаз следят за мной из-за деревьев… Так что когда тропинка заканчивается и передо мной возникает заброшенный дом, я стучусь в закрытую дверь так старательно, что она в итоге выпадает внутрь. Там темно, что-то шевелится в клубах пыли, мне снова чудятся глаза… морда… Почему-то в чепчике. Я с визгом отпрыгиваю на крыльцо. — Девочка… милая девочка, помоги донести корзинку. Я оборачиваюсь, встречаюсь взглядом со старушкой — божьим одуванчиком — и визжу похлеще императора гоблинов. Старушка от неожиданности отшатывается. — Девочка… что с тобой? — Ничего. — Я по стене пробираюсь подальше, подальше от нее. — А вы кто? — Я торговка. — Старушка поднимает огромную корзину, прикрытую полотенцем в желтую клетку. — Иду на ярмарку в Занту. — Ясно. А эта Занта, она где? — Да здесь, рядом, — старушка кивает куда-то в сторону деревьев, которые будто по волшебству отодвигаются, и между ними появляется тропинка. — Ты заблудилась, девочка? Пойдем со мной. Поможешь корзинку донести… — Ага. А потом вы меня зажарите и съедите, — шепчу я, но старуха слышит. — Что ты, девочка. Зачем мне тебя есть? В этот момент дом вздрагивает, фырчит, воет — я бросаюсь в сторону, падаю и закрываю руками голову. А когда все наконец затихает и я рискую осмотреться, милая старушка стоит над грудой серого меха и чем-то, напоминающим кухонный нож, вырезает у этой груды клыки. При этом бормочет что-то вроде: «Продам их на черном рынке… Когда еще так повезет… Не выгонишь же…» Замечает мой изумленный взгляд, быстро прячет нож за спину (клыки исчезают там же) и улыбается: — Ну что, милая, пойдем? — А… А… Это что? — А это, милая… — Старуха смотрит на груду меха с таким выражением, с каким Роз может смотреть на малиновый торт. — Это оборотень. Луна нынче полная, их тянет на невинных девочек… — Ясно. — Я пячусь к тропинке, но она исчезает прямо у меня под ногами. — Бабушка, а вы того… ведьма? Старуха вздыхает. Смотрит на меня. Роняет корзинку. — Милая моя. Давай начистоту. План такой: я веду тебя по тропинке, как образцовая ведьма, а в награду даю тебе что-нибудь. Что-нибудь вкусное. И ты больше не задаешь вопросов. Или я оставляю тебя здесь, где любой оборотень может тебя скушать. Ясно? — Ага. А зачем вам отводить меня по тропинке? — Чтобы сделать доброе дело, дурочка! — Кажется, еще чуть-чуть, и я старуху окончательно доведу. Тогда она возьмет свой тесачок… — За добрые дела мне проклятье скостят. Так мы идем? — Да. Давайте вашу корзинку. Выбор у меня все равно невелик: тут съедят, или эта старуха поужинает… А у нее из печи я еще, быть может, выпрыгнуть сумею. С оборотнем же шансов точно нет. Минут пять мы идем молча. Я тащу корзинку, она тяжелая, как… — Бабушка, а у вас там кирпичи? — Нет, у меня там яблоки, — отзывается старуха. — Ты неси-неси. А то еще и меня сверху потащишь. Ой, что-то у меня сердце!.. — И картинно стонет. Идем еще метров сто молча. Тропинка начинает петлять, потом неожиданно выводит нас к ущелью. Горбатый мостик перекинут через реку, а дальше живописная полянка, ничем не похожая на ту, где я из портала вывалилась. Мигают светлячки, стрекочут кузнечики, покачивают головками сиреневые колокольчики… — Здесь и попрощаемся. — Старуха забирает у меня корзинку. — Тебе дальше во-о-он, к ущелью. — А вы… со мной не пойдете? — удивляюсь я. Старуха хмыкает и достает тесачок. — А я пойду на оборотней поохочусь. Раз уж так удачно зашла… Вот тебе, в благодарность. — И сует мне яблоко. — Спасибо. — Яблоко я беру и тут же пытаюсь придумать, куда б его деть, пока эта ведьма на меня смотрит. — Что ты, девочка, даже не попробуешь? — Да знаете, бабушка, как-то не хочется. Но спасибо. И что вывели, и… — Так ты, может, яда боишься? — Нет, бабушка, что вы… — Тогда давай я тоже откушу, — и, выхватив у меня яблоко, кусает в ту половину, что желтая, почти белая. — Видишь? Я живая. Угу. Теперь-то я его точно выброшу… — Ну ладно, милая, пойду. А то все оборотни узнают, что я здесь, и опять сбегут. Они ж пугливые бестии. А где честной ведьме нынче раздобыть порошок из их клыков?.. Я тоже прощаюсь, мы обмениваемся любезностями. Потом я смотрю ей вслед и мечтаю: чтоб мне быть такой же боевой в ее возрасте. Оборотней разделывать… Весело, наверное. Потом поворачиваюсь к полянке… И понимаю, что дико, просто безумно хочу есть. С утра одно молоко… Так совсем отощаю. А из еды у меня только яблоко. Надкусанное, но… А, черт с ним! Но не успеваю я с удовольствием в него вгрызться (ароматное, с одного бочка алое, почти пурпурное — прелесть!), как яблоко выбивают у меня из рук, а саму меня роняют на траву. — Розалинда! Не смей! — кричит Ромион, пока Дамиан пытается с меня встать. — Ты с ума сошла? Оно отравлено! — И пинает мое честно заработанное яблоко в кусты. — Сам ты отравлен! — Я смотрю на яблоко: на него налипли мелкие травинки, и еще им собрался подзакусить какой-то жук. Правда, этот жук почему-то тут же падает замертво. Наверное, поражен крутизной вкуса и аромата моего яблока. Дамиан подает мне руку, но Ромион отталкивает его и, схватив меня за запястье, заставляет встать. — Куда тебя опять понесло?! Зачем ты сместила портал? — Не смей на нее кричать! — тут же отзывается Дамиан. — А ты молчи, идиот, из-за тебя… Розалинда, да куда же ты?! — От вас подальше, — я пытаюсь отбежать, но Ромион снова ловит меня за руку. — Деритесь сколько влезет, только без меня. Ромион вздыхает, переглядывается с затихшим Дамианом. — Все хорошо, Розалинда. Сейчас мой брат начертит еще один портал… И на этот раз все сделает правильно! — А что сразу я? Это ты!.. Я пытаюсь вырваться, но Ромион держит крепко. — А я с вами никуда не пойду! Это заставляет их замолчать. — Розалинда? В чем дело? |