Онлайн книга «Силиконовая надежда»
|
– Домой, выходит, вы меня не пустите? – В уголках глаз показались слезы. – Нет. – О господи, – закрывая лицо руками, прошептала Настя. – Что же будет… – Ты кого-то боишься? – Н-нет, – сразу убрав руки за спину, сказала она. Я не поверила, но лезть с вопросами больше не стала – лучше Анну расспрошу, уверена, что она знает что-то. – А теперь ты пойдешь в палату, скоро будет ужин. Сестра обняла девочку за плечи и вывела из перевязочной, а я, глядя им вслед, подумала, что здесь определенно что-то не так. Девочка практически не учится, на ней все домашнее хозяйство, а ожоги на лице лично у меня вызывают много вопросов, я даже представить себе не могу, как можно так обжечься самостоятельно. Судя по тому, как они расположены, в лицо ребенка плеснули чем-то, и большая удача, что не попали в глаза. Нужно сказать об этом психологу, пусть еще он попробует поговорить с девочкой. А сейчас меня ждет Анна, и, похоже, у нее тоже есть свой взгляд на эту пациентку. Анна сидела на подоконнике в коридоре, задумчиво смотрела вниз и покачивала ногой в белом резиновом сабо. Я подошла к двери кабинета и приложила магнитную карту-ключ к замку, кивком головы предлагая Анне входить. – Чаю хочешь? – спросила я, закрывая дверь. – Нет. Ну что, придумала, что делать с девочкой? – Есть одна мысль, но пока я не уверена, что получится. Думаю юристу позвонить. И охрану нужно предупредить, чтобы всех посетителей Насти отправляли сперва ко мне. Погоди, сейчас, – я набрала номер охранника на воротах и отдала распоряжения. – Вот так будет спокойнее. Анна сидела за столом, сжав в замок руки и глядя на них ничего не видящим взглядом. – Что с тобой? Ты сама не своя. Она встрепенулась: – Да… как подумаю про эту девочку, так внутри все клокочет. – Ань, всех не пережалеешь. – Да я понимаю. Но, раз уж она здесь, может, мы попробуем как-то помочь? У тебя ведь связи. – Давай конструктивно, без эмоций, – предложила я, садясь в свое кресло. – Я вижу, что тебя захлестывает, и даже понимаю, почему это происходит. Но давай отбросим это и подумаем спокойно. У нас нет никаких доказательств того, что с ребенком дома обращаются плохо. Нет, погоди, дай я скажу. – Заметив, что Анна ринулась вперед, собираясь возразить. – То, что она нам рассказала, вполне может оказаться фантазией. Дети склонны преувеличивать. – Ты ее ожог видела? – все-таки не выдержала Анна. – И он тебе ни о чем не напомнил? Вернее, ни о ком? – Я кивнула, и она продолжила: – Ну, значит, ты должна понимать, как именно можно его получить. Как думаешь – она могла сама это сделать? Нет, не могла. Значит?.. – Ничего это не значит, – вздохнула я, откидываясь на спинку кресла. – Пока она сама не скажет – все это лишь наши догадки, сделанные потому, что мы с тобой однажды подобное уже видели. – Деля, да ты только представь! – Пожалуй, психологу я позвоню прямо сейчас. – И, взяв трубку, набрала номер нашего психолога: – Евгений Михайлович, вы еще не уехали? Отлично. Палата восемь, пациентка Котова. Это одиннадцатилетняя девочка, попробуйте как-то ее разговорить. Мне кажется, там имеет место факт жестокого обращения, нужно решить, звонить ли в опеку и полицию. – В опеку звоните сразу, а в полицию позвоним по итогам разговора, если будет необходимость, – сразу отозвался психолог. – Как закончу, зайду к вам. – Хорошо, я буду ждать. Следующим я набрала номер опеки, хотя как-то не лежала у меня душа к подобному – сейчас приедут, поднимут шум, у матери могут забрать детей… А вдруг мы ошиблись? Черт, как я ненавижу ситуации, в которых мало что понимаю… В дверь кабинета постучали. – Да, входите. Это оказался Мажаров: – Можно к вам, Аделина Эдуардовна? – Да, присоединяйтесь. Мы как раз обсуждаем пациентку Котову. – Как официально, – хмыкнул он и сел за стол напротив Анны. – Что плохого в официальности? – Это не просто пациентка, это ребенок. – И что? У нас в реабилитации сейчас четверо детей. Предлагаете сюсюкать и пускать пузыри от умиления? Прежде всего эти дети сейчас наши пациенты, мы им обязаны помогать, а не умиляться. Мажаров молчал, упрямо наклонив голову, и я вдруг поняла, о чем он думал в этот момент. О том, что такая старая дева, как я, у которой ни ребенка, ни котенка, не должна вообще рассуждать о детях. Но на это я могла возразить – сам Мажаров женат не был и детей тоже не имел, так что мы равны. И я предпочитаю смотреть на ситуацию с позиции врача, а не умиляющейся клуши. Мое дело – восстанавливать детям здоровье, а сюсюкают с ними пусть их родители. – Да у вас вообще сердце-то есть? – вдруг поднял голову Мажаров. – Этот ребенок живет в аду! – Я уверена, что ваша эмоциональная речь очень поможет вам, когда полицейские приедут, чтобы задержать вас по подозрению в похищении ребенка. – Нет, мне не было обидно – Мажаров был далеко не первым человеком, сказавшим мне подобное. Меня раздражало то, что этот человек, без году неделя работающий в моей клинике, уже пытается нарушать заведенные здесь порядки, а я подобного терпеть ни от кого не собиралась, даже от такого блестящего хирурга, как Матвей Мажаров. – Не сомневаюсь, что в полицию вы уже позвонили. – Матвей Иванович, не стоит так говорить, – вмешалась Анна. – Я тоже на вашей стороне, но и Аделина Эдуардовна девочке не враг, она просто ищет способ помочь ей законно. Согласитесь – сейчас все выглядит так, словно Настю действительно похитили. – Ну, так в первую очередь это ее соседка все устроила. – Очень элегантно, – усмехнулась я, – очень элегантно и красиво обвинять женщину, которая, перепугавшись, кинулась искать помощи там, где ее непременно бы оказали. Вам, Матвей Иванович, нужно было сразу позвонить мне, понятно? Сразу – а не через полтора часа! Нам пока везет, что ребенка еще не ищут, а сюда едет представитель опеки. И хватит нападать друг на друга, давайте думать, как выкрутиться из ситуации без потерь для всех. Девочке нужна операция, а для этого – либо согласие родителей, либо согласие опекуна. – Если отец состоит в секте, то, скорее всего, мы от него ничего не получим, а мать там, я так понял, вообще вместо инкубатора – рожай и молчи, – буркнул Мажаров. – Значит, у нас вся надежда на сотрудников опеки. Если я правильно понимаю, то многодетные семьи обычно находятся под наблюдением? – Ну, должно быть так, а вот как на деле – черт его знает… – Погодите, – вдруг сказала Анна, вынимая из кармана униформы мобильный телефон. – Можно ведь позвонить Инге Иосифовне, вдруг она знает? Мы переглянулись с Мажаровым и согласно закивали. Пока Анна пыталась дозвониться до соседки Котовых, я обдумывала дальнейшие шаги. Хорошо, представитель опеки приедет, поговорит с девочкой. Дальше что? Отец может попытаться забрать ее отсюда, и как я могу помешать этому? Пока не будет документа, по которому Настя не должна возвращаться в семью, я ничего не могу поделать. Даже запретить охране впускать его на территорию. |