Онлайн книга «Бертран и Лола»
|
Лола открыла заднюю калитку просто так, без всякой цели – и медленно пошла к дому. Пять спален, два кабинета, две гостиные, просторная кухня. Дом для семьи из четырех человек, где теперь живут две женщины и я – пунктиром. Женское царство, фантазийное и спонтанное, где все определяет Эльза. Она решает, но не правит. Для Жеральдины этот дом – убежище, тихая гавань. Так Лола охарактеризовала бы его гипотетическим покупателям. Бертрану, будь он сейчас здесь, с ней. Она сняла балетки и побежала по газону, представляя, что он держит ее за руку, и чувствуя счастье и ужас. Мать, смотревшая в окно, вдруг вспомнила, какой дочь была в детстве, и распахнула дверь. – Замечательно выглядишь, детка. – Это странно, потому что вчера я налакалась, как последняя пьянчужка. Лола шагнула в сумрак коридора, поцеловала мать, и та не сказала ни слова «о вреде алкоголя и бродячей жизни». Только спросила, глядя в глаза: – Хорошо повеселилась? – Угу, – ответила Лола и пошла на кухню. Жеральдина зажгла свет. – Кто был? – Наташа, Хлоя, Диана и Эва. Лола налила полный стакан воды. – Ужинали в индийском ресторане? Она кивнула. Мать стояла рядом, совсем близко. – Вкусно поели? – Для меня – слишком остро. – Чем потом занимались? – Пошли в Rainbow [10]. – И? Насколько прозорлив материнский инстинкт? – Нет, мама, я не удостоилась ни стриптизера, ни других «ужасов», которые ты могла вообразить. Жеральдину ее тон не убедил. – Я ничего не воображаю, дорогая, просто слушаю. Моя дочь веселилась на девичнике, пока я ломала голову, как рассадить гостей, а Эльза захотела непременно испечь торт с абрикосами и виноградом – очищенным и без косточек… Они выдержали паузу на три такта. Лола легко представила, как долго Жеральдина готовила начинку и какой бардак царил на кухне. – Получилось очень вкусно. Хочешь кусочек? – Не сейчас. Где Эльза? – Наверху. – Понятно… Значит, сестра смотрит мультик или виденный-перевиденный фильм и совершенно поглощена зрелищем. Она смеется, плачет, хлопает в ладоши и попросту не заметит Лолу, не услышит ее и вернется из своего мира, только увидев на экране слово Конец. Лола прислушалась. – «Мерлин»? – Третий раз за день. Я бы не отказалась от его помощи! – Коротышка не так уж и силен, – улыбнулась Лола. – Я о волшебстве, – рассмеялась в ответ Жеральдина. – Пусть бы поколдовал и разобрался с гостями. – Господи, я думала, проблема решена! – простонала Лола. – Идем. Лола вспомнила, как Бертран произнес это слово, и побледнела. «Свадьба, между прочим, твоя, детка!» – добавила Жеральдина и повела дочь в столовую. Столешница из дымчатого стекла была завалена листами бумаги, кремовыми тюлевыми мешочками драже, мотками бархатной ленты цвета морской волны. Жеральдина осторожно сдвинула украшательства в сторону, разгладила листки, начала объяснять, что перепробовала массу комбинаций – и все без толку. Лола почувствовала, что мать постепенно заводится, нервничает, втягивает ее в водоворот переживаний, и будет правильно изобразить интерес. Она склонилась над схемами. В три прямоугольника, расположенных буквой «П», были вписаны фамилии. В глазах у нее потемнело, спазм перехватил горло. Она из последних сил цеплялась за реальность, чтобы заглушить звучавший в голове голос Бертрана: «Идем…» Она коротко кивнула, когда Жеральдина поинтересовалась, можно ли поменять местами Луизу и Элизу. – Тебе что, все равно? – Конечно нет. – Не похоже. – Значит, проблема в Луизе с Элизой? – Нет, сейчас объясню. «Градус» разговора опасно повысился, обе это почувствовали, Жеральдина сделала глубокий вдох и начала излагать: – Дядю Жака нужно пересадить в торец стола. У него нога в гипсе, так что придется подставлять табуретку. Из-за этого двоюродная бабушка Амелия будет сидеть рядом с Филиппиной Милан, племянницей твоей будущей свекрови. Беда в том, что они не знакомы, а Амелия очень застенчивая. – Она сварливая старая дева, – буркнула Лола. – Пусть сама выкручивается. Жеральдина бросила негодующий взгляд на дочь. – И это говоришь ты? – Я. А научила меня ты, мама. – Спасибо за упрек. – Это не упрек. – Еще какой. – Случайно вырвалось… – Лола… – Мама! Пожалуйста… Умоляю… Я не спала, устала, плохо соображаю и не хочу собачиться из-за одного глупого слова. Жеральдина не отвечала. – Я устала, – повторила Лола. – И ты устала, потому что надрывалась как безумная, чтобы эта свадьба… – …увенчалась успехом. Успех. – Хорошо бы твой отец был здесь и помогал мне. Лола содрогнулась, но Жеральдина сразу спохватилась, взяла себя в руки. Да, мать и правда переутомилась, раз говорит такие «глупости». Она подошла к балконной двери, распахнула обе створки, и в комнату ворвалась волна жаркого воздуха, словно только и ждала возможности напасть на противостоящий ей мир. Ворвалась и обняла двух женщин. Лола смотрела на кудрявые волосы матери, заколотые гребнем, и думала: «Она когда-нибудь носила другую прическу?» Жеральдина опустила веки. Она могла с закрытыми глазами нарисовать три бамбука, высоченную ель, кроваво-красную магнолию, белые гортензии, высокие ромашки, незабудки, а чуть дальше, справа, грядки клубники, салата, зеленой фасоли, четыре ряда лука и чеснока. Рядом шланг, который Эльза то сворачивает, то разворачивает. Японская лесенка ведет на террасу с деревянной калиткой. Пятьдесят восемь ступенек. Она знала расположение, форму и неровности каждой, помнила, как пришлось перекопать лужайку, чтобы их установить. Ногти у нее тогда еще не были безвозвратно испорчены. Жаркий воздух вдруг показался ей благом. Жеральдина почувствовала, что сейчас расплачется. Захотелось оказаться в любящих объятиях. Если бы я верила в Бога, поговорила бы с Ним. Она всю жизнь вставляет гребень в одно и то же место, не испытывает религиозного чувства и никогда никому не сумеет довериться. Не откроется даже Лоле, которую обрекла на самостоятельное взросление. Заставила контролировать свою жизнь. Брать на себя ответственность. Быть готовой ко всему. |