Онлайн книга «Спарта. Игра не на жизнь, а на смерть»
|
— Вечно он ржет, когда плакать надо… — Ну да. Я в него так и втрескалась, — вдруг призналась Тоша. — У них практика была, а у нас в меде как раз зачет по патологоанатомии. Морг, трупы… Мальчики наши в обморок падают… А он ржет… — Так ты что, из-за него в судебную медицину подалась? — Ага. — А почему мне рассказываешь? Больше не ревнуешь? — Ревную, конечно, — еще раз призналась Тоша. Это был вечер признаний с ее стороны. — Просто понравилось, как вы этому упырю сказали, что Крюков крутой. Тут у Липатовой зазвонил телефон. Она нажала «прием», спросила недоверчиво: — Что? Какая Инга? И тут услышала в трубке знакомый голос: — Товарищ советник юстиции? Приятного аппетита… …Школа, как и положено поздним вечером, была пуста. В кабинете информатики было темно. Человек, который в это неурочное время проник в кабинет, не собирался зажигать свет. Вместо этого он включил крошечный фонарик. Узкий луч высветил стоящие на столах и на полу компьютеры. Ночной посетитель осмотрел их один за другим и наконец увидел то, что искал. Вытащил торчащую из порта флешку, распрямился. Машинально выглянул в окно и увидел, что в школу входят две женщины. Одну из них он уже раньше видел с капитаном Крюковым… Липатова сидела в кабинете директора школы. Царева выглядела неважно и говорила как-то странно. Заглянув за стол, советник юстиции обнаружила стоящую на полу бутылку коньяка. Однако она решила все же поговорить с директором и выяснить ситуацию. — Меня попросил приехать капитан Крюков, — объяснила она. — Завтра у вас собрание, и он хотел, чтобы вы были к нему готовы. — А почему он сам не пришел? — произнесла Царева, и стало ясно, что выпила она немало. — Почему его не было, когда тут арестовали учителя на глазах у всей школы? Липатова насторожилась: — Кого арестовали? — Уважаемого педагога, учителя физкультуры, затолкали в машину в наручниках… Опричники… Информацию нужно было уточнить, и Липатова спросила: — Местные? В смысле, это была районная полиция? — Районная… — кивнула Царева. — И о чем таком ваш Крюков решил меня предупредить? Я директор этой школы! Говорить с ней дальше не имело смысла, и Липатова покинула кабинет. Пока она беседовала с Царевой, Тоша ждала ее в коридоре. И здесь к ней неожиданно подошел какой-то парень, сказал: — Здравствуйте… Тоша от неожиданности вскрикнула: — Господи! Вот так ежиков и рожают! В чем дело? — Я вас видел вместе с капитаном, — объяснил Максим Юров. — Вы ко мне на разгрузку приезжали. Пожалуйста, передайте капитану Крюкову, что Максим Юров очень просил зайти к нему в гости. Это очень важно. А то я до него дозвониться не могу. Тоша кивнула: — Передам. «Юров. Гости. Важно». Из школы Липатова и Тоша поехали в районный отдел полиции, куда доставили задержанного Баграмова. Здесь советник юстиции провела беседу с дежурным по отделению, после чего позвонила по телефону Инги и попросила Крюкова. — Баграмов сидит в «обезьяннике», относительно трезвый, — рассказала она. — Тут тебя вроде никто не пасет. С дежурным я договорилась. — Я тебя очень люблю, — отозвался Крюков. — Вопрос с ночевкой это решить не поможет, — ответила Липатова. — Да, тут тебе еще от Антонины Николаевны сообщение. И передала телефон Тоше. — Привет, Крюков, — сказала она. — Таблетки пил? — Тош, это сейчас важно? — раздраженно отозвался капитан. — Это всегда важно. Но я не об этом. В школе меня до смерти напугал один юноша, Максим Юров. Просил тебе привет передать и сказать, что он тебя ждет в гости. Адрес не сказал. …И вот Крюков в отделении полиции, в комнате для допросов. Напротив него сидел учитель физкультуры Баграмов и рассказывал: — Понимаете, я каждый вечер совершаю пробежку недалеко от дома. А там рядом есть такое здание недостроенное. И вот бегу я мимо этого недостроя… Баграмов бежал мимо недостроя, когда заметил у входа в здание какие-то фигуры. Там происходила какая-то борьба, кого-то затащили внутрь. Баграмов осторожно двинулся следом. Вошел, стал подниматься по лестнице. На одном из этажей услышал голоса. Когда выглянул из-за перегородки, увидел такую картину. У края площадки столпились девять человек, парни и девушки. Все они были в масках. А посередине стояла практически голая таджичка — прикрывалась обрывком халата. Это была Лейла — та женщина, что сидела рядом с водителем в кабине мусоровоза, сбившего Алину Русанову. — Я ничего не видела! — кричала она. — Я в машине спала! Я не знаю! Тут один из парней выдрал у нее из рук обрывок халата, а другой голосом Барковского сказал: — Мы знаем, что ты виновата. Ты убила нашу подругу. И мы казним тебя по нашему обычаю. Ты готова умереть? Или расскажешь нам все? Он сделал знак, и остальные сделали шаг, приблизившись к жертве. — Я расскажу! Расскажу! — закричала Лейла. — Мне запретили, но я расскажу! Там была еще одна! Еще одна! Шорина, стоявшая дальше всех от Лейлы, стащила маску — ее тошнило. И в этот момент Баграмов заорал не своим голосом: — Полиция! Всем стоять, полиция! — Спарта, алале! — крикнул Барковский, и все бросились врассыпную. Учитель физкультуры вбежал на опустевшую площадку, набросил на Лейлу свою спортивную куртку. — Вот сволочи! — бормотал он. — Вот фашисты! — И уже Лейле: — Идем скорей, простудишься! …Крюков закончил записывать показания Баграмова, спросил: — Это были точно они? — Что я, голоса не узнаю? А Шорина-то шапку сняла… Я в темноте вижу хорошо, как кошка… — Ладно. И вы с Лейлой пошли в полицию? — Куда там! Она от меня как свистанула… Куртку унесла… Хорошая куртка, я специально для пробежек покупал… — И что было дальше? — Дальше я взял этого их фюрера, Барковского, за грудки. Сказал, что все расскажу директору. Что в полицию пойду. А он… он… Учитель физкультуры вдруг всхлипнул. — Оказалось, что у него на меня полное досье. Откуда?! Но это ж скандал! Люда… То есть Людмила Михайловна под следствие могла угодить. Хотя меня ни один суд не осудил! Это все сплетни! Но если бы он это досье… Я не решился, понимаете? Я их побоялся. И сбежал поэтому от вас. А потом запил… И тут так стыдно стало! Решил рассказать… Крюков присел на корточки, заглянул ему в глаза: — Так расскажи, раз решил! Что было в тот день? Почему Истомина так поступила? Я не могу никого привлечь за какой-то спектакль на крыше. Ни один прокурор за это не впишется. Но если это они убили Истомину… Они ее вынудили? Или выбросили, толкнули? Говори же ты, трус! Они?! |