Онлайн книга «Орден Хранителей. Инквизитор»
|
Изумление Ирины Ильиничны было искренним и неподдельным. — Вы думаете, что сможете его перевоспитать? — Нет, но попытаться… — Попытайтесь. — Ирина Ильинична еще раз щелкнула мышкой. — У него сейчас занятия в слесарной мастерской. Ирина Ильинична взяла телефонную трубку, набрала номер и строгим тоном приказала Всеславу Бесову — Иван от неожиданности чуть не закашлялся — явиться в кабинет к старшему воспитателю. — А вы не знали его фамилии? — положив трубку на аппарат, спросила Ирина Ильинична. — Откуда? Я с ним знаком всего двое суток, большую часть из которых я, простите, пил, а он молчал или говорил гадости. Но что-то мне подсказывает, что фамилию он придумал, чтобы поразить окружающих. — А то, что он пытается торговать землей из Иерусалима, вы в курсе? Он ведь у вас ее взял. Вы хоть понимаете, сколько эта земля здесь стоит? Он уже предлагал медсестрам за эту самую землю… Вы понимаете… А забрать мы ничего не можем, такая земля неприкосновенна, на нее никакие правила не распространяются. «Ай да сукин сын!» — мысленно восхитился Иван. Какое целенаправленное издевательство над духовными ценностями. И какая смелость! Или глупость. Скорее, глупость. А то, что он до сих пор жив и здоров… Почти здоров, поправил себя Иван, когда дверь в кабинет без стука распахнулась и на пороге возник Всеслав Бесов, или просто Бес. Куртка была в порядке, мотоциклетные куртки шьют крепко, с учетом возможных неприятностей. Кожа была немного потертой, но целой. На лице владельца куртки также имели место потертости. Ссадина на левой скуле. И синяк под правым глазом. — Привет! — сказал Всеслав, увидев Ивана. И даже слегка улыбнулся. — К тебе пришли, Сева, — сказала Ирина Ильинична, вставая из-за стола. — Поговорите, а я пока пройдусь. Дела, знаете ли… Всеслав, естественно, уселся на хозяйское место. — Ну-с… — протянул он, опершись подбородком о сцепленные пальцы рук. — Чем, как говорится, могу?.. — А я сейчас в рожу дам. — Иван улыбнулся как можно доброжелательнее. — По-свойски и на правах старого знакомого. Я вообще могу тебя убить, я тебе жизнь спас, и я могу ее же и отобрать. Доступно объясняю? — Ой, да это же сам Иван Александров, гроза погромщиков и проводниц! Тот самый, который пулеметов не боится… — Всеслав расцепил пальцы и помахал рукой в воздухе. — А я смотрю — лицо знакомое. Только я думал, что те солдаты возле дороги должны были вас сильнее повредить. Так живо махали ногами и руками, что я даже добежать не успел. Вы уж извините… — За это — извиняю, а за хамство… — А мне нужно образ поддерживать. И этот, как его, имидж. Тут же камера внутреннего наблюдения работает, во всех помещениях такие, даже в туалетах и душевых, честное слово! Я специально прошелся, ради смеха проверил. Мне местные не поверили поначалу, что в сортире за ними следят, пришлось показать. Так смешно получилось… — Всеслав стал серьезным, необычно серьезным, он таким не был, даже когда Иван вправлял ему вывихнутую ногу. — Как дела, дядя Ваня? Иван хмыкнул, но на потолок и в углы кабинета глянул. Камера таки была, над окном, возле карниза. — Более-менее у меня дела. Хотел к тебе сразу сюда нагрянуть, посмотреть, авторитет поднять. Даже форму надел с утра, только не получилось. А теперь — форма в клочья, не получится тебя поддержать при полном параде… — Спасибо. Даже лучше, что в клочья. Если бы вы все-таки приперлись, извините, мне совсем бы худо пришлось. Не любят здесь Инквизиторов. Тут вообще мало кого любят, кроме Бога, естественно. Вот с этим жестко. Водила не врал — любой проступок могут простить, самый-самый. Мне по секрету сказали, что даже убийство можно отмолить… — Так сразу и сказали? — Так сразу. В первый же день, когда потребовали, чтобы я куртец свой снял. Я им — снимете с трупа, а они — ни фига, отмолим. Вот… И вам еще, между прочим, повезло. Предыдущий Инквизитор тут умер. — В интернате? — не поверил Иван. — Почти. Его случайно солдатик подстрелил на внешнем периметре. Ночью увидел, подал команду стоять, а тот или не услышал, или не хотел светиться, побежал, его и подстрелили. — Мне сказали, что Астуриас погиб, потому что не смог вовремя выстрелить… — Очень может быть. Он, когда побежал, наскочил на второго часового, мог, наверное, его пристрелить, оружие, говорят, было с собой, но он не выстрелил, хотя должен был знать, что на периметре не шутят. С трех метров ему, говорят, в грудь четыре патрона влетело… — Пули, — поправил Иван. — Пули, — сказал Всеслав. — Насмерть. И солдату ничего не было. — Ему ничего и не могло быть. Все строго по уставу… — А так, если не подходить к периметру, то жить можно. — Мальчишка улыбнулся и взъерошил рукой волосы на голове. — Работать нужно. Я выбрал больницу местную. С одной стороны — все эти бинты-утки выносить, с другой — видишь, что тебе не хуже, чем остальным. Успокаивает. Ну и мальчишки туда не идут работать, все больше девчонки. Там можно с детьми поиграть, а для девчонок это забавно. Они дежурство в младшем отделении друг у друга выменивают. Сумасшедшие, честное слово. А я, если правильно возьмусь, то вполне могу с ними меняться. Я включен в график дежурств официально, Ирина Ильинична сама проследила, чтобы меня по полной загрузили, я не так часто соглашаюсь работать. — А вот сейчас она услышит, что ты строишь, насколько я понял, не очень приличные планы… — Иван указал пальцем на камеру. — Ну и что? — отмахнулся Всеслав. — Меня уж просветили — тут с этими вопросами… ну с интимными, все проще. Нужно договориться с потенциальным партнером, сообщить руководству и получить разрешение. Чтобы с родственником… — Я знаю. — Вот. А со мной это даже и не нужно. В смысле разрешение. Местные иззавидовались совсем. Я — приезжий. Со мной можно, даже и не предупреждая начальство. Уже даже кандидатуру наметил. Три, если честно. — Сева… — сказал Иван, стараясь говорить мягко и даже вкрадчиво. — Я бы не хотел… — Всеслав, — сказал Всеслав. — Меня зовут Всеслав. И не нужно мне лечить мозги. Если им это можно, то почему нельзя мне? Тут так принято. Я даже на исповедь готов по этому поводу ходить. Серьезно. — И по поводу того, что ты у меня стырил пакеты со святой землей — тоже покаешься? — А вы бы мне не дали, если бы я попросил? — Дал бы, но… — Так в чем проблема? У вас там еще куча осталась. А я взял всего десяток. Ну, максимум, полтора… Мне они нужнее, у меня организм молодой и требует много и разного. Вы бы отказались, если бы вам выпала такая возможность? — Сева с вызовом посмотрел в сторону видеокамеры. — Ну… — Так, тогда официально. Во-первых, завидовать — нехорошо. Во-вторых, какая вам разница, через что я приду к Богу? Через жертвенность или через удовольствия? Не согрешишь, не покаешься, не покаешься — спасен не будешь. Не так? |