Онлайн книга «Дочь убийцы»
|
– Я устала, – сказала Грейс и вошла в дом. * * * На следующий день Блюстоун приехал раньше обычного, когда все еще сидели в кухне. Грейс ковыряла безвкусную яичницу, Бобби сражался со своим напитком, а новенькие, так и ходившие в своих странных одеждах, уничтожали огромные порции салата. Сэм перестал смотреть на Блейдс с плотоядной улыбкой, поскольку она не обращала на него внимания. Когда их взгляды встречались, он зевал и хихикал. Тай и Лили все так же смотрели на всех испуганными глазами и жались друг к другу. Эти двое, казалось, считали, что только они являются братом и сестрой, исключив Сэма из своего круга. Когда Малкольм вошел на кухню, помещение как будто уменьшилось в размерах. – Опять? – хныкающим голосом протянул Сэм. – Только если ты не против, – сказал психолог. – Но теперь мне нужно посоветоваться с Грейс. – Посоветоваться, – повторил за ним подросток. – Это значит… Сэм рассмеялся. – Я знаю, что это значит. Только не понимаю, о чем можно советоваться с ней. Профессор выпрямился, став еще выше. Его губы шевелились, словно он пытался придумать ответ. Но затем он повернулся к Грейс: – Если у вас есть время, мисс Блейдс. – Мисс Блейдс, – повторил Сэм. Лили тихонько захныкала. Сэм резко повернул голову и посмотрел на нее. Маленькая девочка тут же умолкла. Широко раскрытые глаза Тая наполнились слезами, и Грейс захотелось сказать ему, что все будет хорошо. Но она подумала: «Наверное, это будет неправдой», – и снова принялась за яичницу. – Грейс? – снова обратился к ней Малкольм. – Да, сэр. – Если ты свободна… – Конечно. – Блейдс кивнула и вышла из кухни. – Кое-кто у нас очень важный, – сказал Сэм и засмеялся. Смеялся он один. * * * Устроившись в гостиной, психолог сказал: – Скоро они уедут. – Кто? Слабую улыбку Малкольма нельзя было назвать радостной. – Точно. Ладно, тогда перейдем к так называемым первобытным племенам Борнео и Суматры. Что ты думаешь об их… Следующий час Грейс слушала, комментировала и говорила Блюстоуну то, что, по ее мнению, он хотел услышать. Ревность ее ослабла, но теперь ей наскучили его пространные тирады и хотелось побыть одной. Тем не менее Блейдс не уходила. Профессор сделал для нее много хорошего, и, похоже, скоро он снова станет ей интересным. Следующим утром Грейс проснулась очень рано, в шесть часов, немного почитала, а потом спустилась на кухню. Проходя мимо комнаты новых воспитанников, она услышала детский плач – это была девочка, Лили, – а затем более грубый голос, приказывающий ей заткнуться. Грейс налила себе молока и стала ждать Рамону. Когда в семь часов хозяйка дома не появилась, она заволновалась, не случилось ли чего – в последнее время миссис Стейдж выглядела усталой и принимала больше таблеток. В семь пятнадцать Блейдс решила, что нужно постучать в дверь Рамоны. Конечно, это против правил, но… Ее размышления прервал ужасный шум на втором этаже. Она вскочила. Снова плач. Но уже не Лили. * * * Дверь в комнату Бобби была распахнута. Рамона стояла у его кровати, все еще в ночной рубашке. Рот у нее ввалился и выглядел как-то не так – Грейс поняла, что она не вставила зубы. Старая женщина была босиком. Цепочка с очками для чтения свисала на ее плоскую грудь. Она стонала, дергала себя за волосы и смотрела на Бобби диким, испуганным взглядом. Мальчик лежал на спине. Рот у него был открыт еще шире, чем всегда, а глаза полузакрыты и подернуты пленкой, словно по ним проползла улитка. Что-то блестящее стекало по его подбородку, а лицо у него было странного цвета, серое с зеленоватым оттенком. Как поросший мхом камень, а не человеческая кожа. – О нет! – простонала Рамона, указывая на Бобби. Как будто Грейс сама не видела. Верх пижамы у Бобби был разорван, и через дыру просвечивала серая кожа. Он не дышал. И не шевелился. Трубка, через которую к нему ночью поступал воздух, лежала на полу рядом с кроватью и шипела. В последнее время Бобби беспокоился во сне, кричал, издавал звуки, которые могли испугать непривычного человека. Он никогда не вырывал трубку изо рта, но Стейдж опасалась, что такое может произойти, и прикрепляла желтую резину к его пижаме клейкой лентой. Грейс знала, что та держала крепко, потому что иногда ей приходилось отсоединять трубку, и это требовало усилий. Клейкая лента по-прежнему была на трубке, которая шипела на полу, словно желтая змея. Блейдс замерла на пороге. Рамона бегом промчалась мимо нее и спустилась по лестнице. Хлопнула дверь кухни. Грейс осталась с Бобби – просто так. Она смотрела на него. Смотрела на смерть. Она уже видела смерть, но этот мальчик выглядел не так, как чужие люди в красной комнате. Ни крови, ни конвульсий – ничего такого. Наоборот. Он выглядел… умиротворенным. Только его кожа странного цвета как будто зеленела все больше. Девочка спустилась на кухню. Из-за двери, где спали трое новых воспитанников, послышалось шиканье. А потом смех. * * * Рамоны в доме не было, и Грейс не сразу удалось ее найти. Старушка была у дальнего конца зеленого бассейна – она дергала себя за волосы, расхаживая взад-вперед. Девочка медленно приблизилась к ней. Когда люди так взволнованы, может произойти все что угодно. Заметив ее, миссис Стейдж принялась мотать головой. Резко, как будто хотела стряхнуть что-то болезненное, засевшее у нее в мозгу. Грейс остановилась. – Уйди! – крикнула Рамона. Ее воспитанница не двигалась. – Ты оглохла? Иди в дом! Блейдс повернулась, чтобы уйти. Но не успела – боковым зрением она заметила какое-то движение и оглянулась. И как раз вовремя. Лицо хозяйки ранчо исказилось страданием – теперь оно было странного цвета, слишком бледным, – рука метнулась к груди, а беззубый рот округлился от боли и страха. Рамона потеряла равновесие и повалилась ничком. Глаза у нее закатились, и она упала в мутную зеленую воду. Грейс бросилась к ней. Рамона быстро опускалась на дно, но девочка успела схватить ее за руку и стала тянуть вверх. Скользкая от водорослей рука вырвалась из пальцев Грейс, и старая женщина стала тонуть. Распластавшись на бетонной площадке, Блейдс снова схватила ее, теперь двумя руками, и потянула изо всех сил. Резкая боль пронзила ее спину, плечи и шею. Плевать – она ни за что не отпустит. |