Книга Писатели и советские вожди, страница 109 – Борис Фрезинский

Геенно продолжает метаться. Я его уговариваю съездить к нам летом, это, бесспорно, на него хорошо подействует. Он сейчас значительная фигура. Шамсон слегка «подозрителен» по крайнему пацифизму. Журнал «Европа» очищен от троцкистов ^[857]. Теперь его редактировать будет Кассу.

Предполагаем в мае устроить в Париже большой писательский митинг. «Народный фронт» — французы и испанцы. Я вернусь из Испании 20-го и тогда напишу Вам об испанских делах.

Напишите, чью поездку в Союз Вы считаете желательной. Жид возвращается из Сенегала 10 апреля. Наша дискуссия здесь слегка помешала работе. Люрса и др. очень волновались. Хорошо будет, если в «Журналь де Моску» в дипломатичной форме будет дано объяснение, эквивалентное Вашей статье, но рассчитанное на иностранцев.

Эренбург — Щербакову; 9 мая 1936 г.

…Ваше письмо обидно для меня, и я не знаю, чем заслужил подобные упреки.

Я Вам писал, что, не пользуясь доверием Союза Писателей и руководящих органов нашей литературной политики, я не могу работать в секретариате ассоциации, где я должен «представлять» нашу литературу. Вы мне пишете, что мои общественные выступления продиктованы моими чувствами, а не делаются по принуждению. Вы правы, поскольку речь идет о моих книгах, статьях, докладах и пр. Я не об этом Вас спрашивал. Ясно, что я не перестану, скажем, разоблачать литературных фашистов оттого, что меня упрекают товарищи в пристрастии к Пастернаку и пр. Я не об этом говорил, я говорил о точной общественной работе: секретариат ассоциации. Эту работу я могу выполнять успешно только, если мне С<оюз> П<исателей> и руководящие товарищи доверяют. Я метод отставок не одобряю, как Вы. Но я считаю, что каждая работа должна быть выполнена хорошо и разумно. Поэтому я считаю, что в секретариате нашу литературу должен представлять человек, который пользуется доверием товарищей.

Насчет Пастернака Вы меня снова не так поняли. Конечно, каждый волен ценить или не ценить Пастернака. Дело не в этом. Я настаиваю на одном: поскольку я выполняю общественные поручения, я оставляю в стороне вопрос о моих личных вкусах. Дело не в том, что мне нравится Пастернак, дело в том, что на конгрессе в Париже Пастернак был полезен и полезнее некоторых других. Это справка не о моих вкусах, но о вкусах и настроениях западных писателей. Меня могут ругать сколько угодно, как писателя или критика. Но мне нельзя приписывать неверных общественных поступков. Я не говорил, например, на парижском конгрессе того, что мне приписывали товарищи с цитатой о «совести поэта» и т. д.

Вот все, что я должен ответить на Ваше письмо.

В Испании все молодые писатели с нами. Мне удалось привлечь частично даже Рамона Гомеса де ла Серну ^[858]. Стариков пробовал, но безрезультатно, как напр<имер> Пио Бароху ^[859]. Альберти ^[860] работает хорошо. Скоро устраиваем собрание в Мадриде с Мальро и др. Когда будет пленум <Бюро Ассоциации писателей>, неизвестно. Будет он или в Лондоне, или в Праге — точно тоже неизвестно. Андре Жид 15 июня едет в Москву, сказал, что теперь — твердо. Вот наиболее существенные новости. Напишите, что Вас интересует и что надо сделать.

Эренбург — Кольцову; 9 мая 1936 г.

Пленум — не ранее 15 июня. В Лондоне или Париже. Как только выяснится дата, сообщу по телефону: «Премьера фильма»… Мальро много работает, выступал на предвыборном собрании ^[861] и т. д. В Испании писатели здорово митингуют.

8. Пленум в Лондоне

Здесь мы сделаем в эренбурговской хронике перерыв. Письмо, которое сейчас приведем, не датировано, написано оно, видимо, в конце мая — начале июня 1936 г. Его адресовали А. Щербаков и М. Кольцов своему верховному начальству, как только вопрос о пленуме Бюро Ассоциации писателей для защиты культуры утрясся: