Онлайн книга «Бояться нужно молча»
|
– А кто согласился? Твоя мама? – Я говорю ровно, как робот. Робот с вырожденной программой. – Да. Не бойся, Шейра. – Я тоже пойду. Посижу с твоими родителями в коридоре, подожду окончания операции. Хорошо? – Ты – моя лучшая подруга, – радуется Дэнни. – Действительно, лучшая, – вторит ей кто-то. Мы резко оглядываемся. На пороге появляется Альба. Полуседая, бледная. Она похудела и уменьшилась; форма висит на ее острых опущенных плечах. Еще чуть-чуть, и от девушки, так отчаянно ищущей надежду, не останется и следа. – Здравствуй, – кусает синие губы она. – Я… Нет. Это сложно. Не стоило мне… – Проходи. – Как тебя зовут? – интересуется Дэнни, но поняв, что гостья не настроена играть, запускает гонки. – Что решила? – хриплю я, подозвав Альбу к окну – подальше от соседки. С опаской косясь на Дэнни, она признается: – Я долго думала над твоими словами. Ты права. – В нашем случае «долго» может сыграть злую шутку, – говорю я жестко. – Давай без философии, – огрызается Альба. – Ты права во всем. Прости мне мою наивность. Я правда пыталась найти с тобой общий язык. Какая же я дура… Нам тесно в одной лодке, Бейкер. И я не удивлюсь, если из-за тебя мы утонем. Но не надейся, что избавишься от меня. – Она переводит дух, и губ касается подобие улыбки. – Я в игре. Нет, это не моя девятилетняя подруга. Не девушка, борющаяся с демонами. Она – Последняя. И она разучилась прощать. – В игре… Отлично, – заключаю я. – Матвей снимет нас с учета, и – начнем. Тебя же допрашивал Такер? – Да… – Ой, я вспомнила, кто ты! – восклицает Дэнни, откладывая планшет. Мне остается гадать, с какого момента она подслушивала. – И откуда же? – недоумевает Альба. – Ты тоже рисуешь! Я видела тебя утром в зале с мольбертами! Альба тихо чертыхается, на лице проступают красные пятна, а опущенные плечи внезапно расправляются. – Захотелось попробовать. Что такого? Нельзя? Это не симптом болезни, ясно? – Мне понравилась твоя картина, – как ни в чем не бывало продолжает Дэнни. – Ты не закончила ее, но она как… как настоящая. Давай сводим туда Шейру! – Шейру? – презрительно фыркает Альба. – О, она оценит мои старания как никто… Но прогуляйтесь без меня, ладно? Она ковыляет к двери и, бросив на прощание что-то вроде «хорошей экскурсии», удаляется. Я вздыхаю, но Дэнни не дает загрустить и легонько пихает меня в бок. – Пойдем. У нас красивая галерея. Давай, Шейра, уничтожь себя, взгляни на картину Альбы. Взгляни на то, что скрывается за ее надеждой. – Ладно, – сдаюсь я. * * * Мы окружены мольбертами. Над нами возвышается огромный купол: галерея занимает два этажа. Лучи крадутся сквозь окна и занавески. По-девичьи скромно, по-кошачьи мягко. Струйками меда застыли золотистые колонны. Человек пятнадцать рисуют последние картины. Молча. Увлеченно. Отчаянно. Идеальное место для тех, кто опоздал на поезд. Кто выкинул билеты и наконец перестал спешить. – Вот ее мольберт! – хлопает в ладоши Дэнни. Я замираю перед работой Альбы. Хотя к черту приставку «за». Умираю. А чего ты ожидала, Шейра? Бабочек и единорогов? С картины за мной наблюдает пятилетний мальчик. Наш Ник. Он улыбается наивно и искренне и будто просит меня о чем-то. Едва заметная щелка между зубами, веснушки… Ник из жизни до. Наброски карандашом, четкие линии и тени – все выглядит так, словно Альба ни секунды не сомневалась. Она вернулась в тот день и возненавидела меня заново. Но… мне это уже не нужно. Я учусь прощать себя. И я выдержу все, если Элла вылечится. Прошлое не утянет меня. У Ника… сильные руки. – Хочешь посмотреть мои рисунки? – Дэнни вприпрыжку подбегает к плеяде миниатюрных мольбертов. – Вот. И это, и это – я рисовала! – Какая красота… На холстах Дэнни – лица. Десятки лиц, странных, хмурых, мертвых. И все – с голубыми глазами. – Почему? – бормочу я, не в силах пошевелиться. – Что с ними? – Это сущности. Я раскрашиваю им зрачки, чтобы они не грустили. – И много у тебя таких друзей? – Очень. Картина у колонны цепляет меня больше других: хрупкая девочка прижимается к краю холста, будто боится провалиться в бездну. У Дэнни получилось изобразить особо пронзительный взгляд и живое лицо. Настолько, что я с уверенностью могу сказать: девочке двенадцать лет. А еще – что ее зовут Элла. Вот мы и встретились, сестренка. Правда, по разные стороны. – Откуда ты ее знаешь? – Она – моя подруга, – поясняет Дэнни. – И вы… часто видитесь? – Да. Это она научила меня разгадывать кроссворды. Конечно, как же я не догадалась. Наверное, из зала выкачали весь воздух. Создали абсолютный вакуум. Мне душно, жарко, а моя ненавистная плакса рвется на свободу. – Проведешь меня к ней? – Вы тоже дружите? – С подозрением хмыкает Дэнни. – Ты не врешь? – Мы сестры, но мне к ней нельзя. – Почему? – Она боится навредить… – осекаюсь я. – Пожалуйста, Дэнни, милая, помоги. – А что, если она обидится на меня? – Ладно. Что бы ты сделала, если бы родители жили в соседней комнате, но тебя бы к ним не пускали? Неужели не попыталась бы к ним пробраться? Дэнни осматривается по сторонам и, закусив губу, запрыгивает на подоконник. Исследует карман кофты. В ладони появляется золотистая карточка. – Я ношу ее с собой. Могут забрать. – Кто? – Утешители. Это ключ от отделения сущностей. Мы с Эллой стащили его у тамошних охранников. – Какая у нее палата? – Тридцать шестая. В конце коридора, рядом с залом серверов. – Спасибо. – Я забираю у Дэнни карточку, а сама пританцовываю от нетерпения и радости. Мы не зря здесь. Не зря! – Навещай Эллу хоть каждую ночь, – разводит руками соседка. – А потом – будем по очереди. – О’кей, – соглашаюсь я, но сердце тут же сжимается от этого «потом». – Пообещай, что ты вернешься… не седой. – В конце концов, можно купить краску для волос. Мне бы твой оптимизм, девочка. Где я потеряла часть своей программы, отвечающей за веру? Или это и есть мой брак, с которым я родилась? Мы возвращаемся в палату: к коту с тремя ушами и девятому уровню в гонках. |