Книга Голубиная книга анархиста, страница 69 – Олег Ермаков

— Ох-ма, как это, Фасечка?

— Тело тоже надо освобождать от одежд.

— А чиво ж ты сам отворачиваешься все? — вдруг спросила пытливо Валя.

— Ничиво! — передразнил ее Вася. — Не хочу порабощения, понятно?

— Не-а, — призналась Валя.

— Ладно, вперед, по звездам к иным мирам.

И лодка и вправду пошла по пятнам звезд, как по леопардовой сияющей шкуре, бесконечной, податливой и непостижимой.

Под утро Вася уже еле греб. А Валя спала. — И уже стояла в церкви среди обшарпанных стен. На полу валялись разбитые кирпичи, стекла, тряпки. И осколки заскрежетали под чьими-то ногами. Кто-то шел твердо, железно, неумолимо. Валя почувствовала, как глаза наполняются горячими слезами. И вот появились двое, один в панцире, в шлеме, плаще, другой одет просто, видно, слуга. И мне стало страшно. Кручу головой… И вижу: в куполе синеет небом дыра. А вниз спускаются вроде лучи. Как лестница. По ней я и попала на купол. Заглянула снова в церковь сверху, а церковь вся обновилася. Стены крепкие, оштукатуренные, изукрашенные. Всюду свечи. Тихое сияние. Но тут я поняла, что церква эта очень-очень высока. Ну просто невероятно, мамочки! И я приблизилась к краю. Глянула вниз. Жуть! Там мураши шевелятся — а это люди. Целые толпы. И я вдруг взяла и, сложив руки рупором, крикнула: «Эй!» И крик долго летел вниз, наконец долетел, и мураши замельтешили быстро. Вот счас как разбегуся! Да как сигану!

А там неожиданно толпы взбаламутились, послышались вопли-крики. Смотрю: какая-то силища просто зачерпывает их, этих мурашей, да и перемешивает. И тут вдруг появился кто-то снизу, взлетел, что ли, и отдал мне что-то такое стеклянно-горячее, кровавое, дрожащее. И я взяла это и понесла, понесла-а, а оно делалось прохладнее, тверже. И я подняла это в руках и показала кому-то, кто был больше этой церквы…

Светало. Вася часто оставлял весла и осоловело озирался. Надо было подыскать место для ночевки. Какой-нибудь лес. Но места были сирые, безлесные, там-сям торчали одиночные деревья, ну или несколько деревьев, кусты. Вася так устал, что готов был хоть где остановиться. Кое-как спрятаться да и заснуть. А ведь еще надо было наварить на целый день каши, вскипятить воды для чая. А вдруг в это время и появится Эдик на фиолетовой лодке? Сразу учует дым.

— Э-хо-й!

Вася вздрогнул. Огляделся.

— Ээй!

Чей-то голос? Явно же не птицы, как в том леску. И тут Вася увидел на правом берегу фигуру. Там стоял человек. Там стоял человек.

Вася перестал грести.

Человек не шевелился. Да человек ли? Лодку несло течением…

— Слышь-ко! — позвала фигура.

Вася смотрел. Какой-то мужик в темной одежде, простоволосый. Мужик махнул рукой.

— Говорю, постой! Эй!

Вася начал работать веслами, останавливая лодку, то есть уже подгребая против течения.

— Здорова! — крикнул мужик.

— Здравствуйте, — ответил Вася.

— Далёко собрался? Рыбалочка? Или так, на отдыхе?

Вася не ответил.

— Слышь, добрый парень, мне на тот берег надо позарез просто.

Голос у этого человека был странноватым, каким-то двоящимся, словно пропущенным через синтезатор, что ли. Вася смотрел на него.

— У меня там мамка занемогла, — говорил этот человек, — понимаешь? В Кобылкине. Знаешь? Позвонить-то она позвонила, а как тут доберешься? Мост разливом уж который год сносит нахрен. Вот я и вышел, авось, думаю, поплывет кто. И точно! Судьба, значит. Сам бог, как говорится, тебя послал. Так переправь меня, горемыку. Я заплачу, а как же. При деньгах. Все дела…

Вася молча начал выгребать против течения, уже лодку порядочно снесло. Теперь надо было выгрести к тому месту, где стоял среди голых ив этот человек.

Бернард тянулся, тянулся к лицу Вали и начал вылизывать длинным шершавым языком ее щеки. Она отмахнулась. Но настырный кролик не отставал. И Валя наконец проснулась и сразу увидела силуэт человека на берегу. Валя ойкнула и встряхнулась, выпрямила спину. Несколько мгновений они просто глядела на приближающийся берег с человеком. Ветерок шевелил его курчавые волосы.

Валя кашлянула.

— Фасечка, — прошептала она наконец. — Мы… где?..

— Хых, все там же.

— А… куда ты плывешь?

— Человек просится на тот берег, — сказал Вася.

— Челове-э-э-к? — переспросила Валя, протирая глаза.

— Человек, человек, не крокодил! — со смешком подтвердил неизвестный.

Валя замерла. Глаза ее расширились. Она вдруг вытянула руку и схватилась за весло.

— Ты чего? — спросил Вася, пытаясь высвободить весло. — Снесет же, не мешай.

— Фася, — сдавленно прошептала Валя, — Фася!

— Да пусти, говорят тебе.

— Эх, это правильно, что вдвоем, — одобрил человек на берегу. — Веселее.

— Фа-а-ся-а…

Но Вася вырвал весло, отмахнулся от нее и снова начал выгребать к незнакомцу.

Лодка ткнулась в берег, человек схватился за веревку на носу, Валя сидела, не оглядываясь, сгорбившись, обняв Бернарда.

— Вот я как будто и знал, что кто-нить и поплывет, — говорил человек. — Подфартило, подфартило…

Вася смотрел на него. Это был светло-курчавый мужик лет сорока, с узковатым лбом в морщинах, с умными глубоко посаженными глазами, с небольшой то ли бородкой, то ли отросшей щетиной, в городской куртке, штанах, штиблетах, заляпанных грязью. В нем чувствовалась сила, среднего роста, но коренастый, мосластый, с крупными ладонями. Шевелюра на макушке топорщилась. Из-под куртки выглядывала тельняшка.

Валя все так же не оглядывалась.

— Ну, как будем? — спросил мужчина.

— Вальчонок, — сказал Вася, — ты выйди тут, подожди, а я сплаваю.

Валя молча помотала головой.

— Слышишь, Валюшка, что говорит капитан? — спросил мужчина с усмешкой.

— Вальчонок! — позвал Вася. — Ну! Человека же перевезти надо.

Она не отвечала.

— Эй, красавица, Боливар не вынесет троих, — сказал человек настырно, но тут же перешел на просительный тон: — А то ведь занемогла мамка-то. А мост снесло. В объезд сейчас не на чем ехать, в деревне два дома.

— И вы там живете? — спросил Вася.

— Ну! Ага. Так вот отшельничком и живу…

— Что ж лодкой не обзавелись?

— А-а… Продырявлена лодочка, как ложечка бывает продырявлена у некоторых. Западло на такой-то плавать, верно?

Он протянул руку и дотронулся до спины Вали. Та вздрогнула, сжалась сильнее.

— Ишь, пугливая, ну чего вы, девушка, застыли? Подмерзли? Согреться бы вам надо. Попрыгать на бережку. Ну давайте, давайте. Или со мной поплывете?